Проблема, которую целесообразно вынести для рассмотрения в тематике футурологии государства – перспективы институционализации мирового правительства. Но как оценить вероятность такой перспективы? Вокруг темы мирового правительства традиционно циркулируют многочисленные мифы. Чтобы увидеть перспективу реализации мирового правительства, необходимо точно реконструировать исторический генезис данного концепта. Как говорил У. Черчилль: «Чтобы подальше заглянуть в будущее, мы должны глубже заглянуть в прошлое».
Стремление господствовать — это одно из «вечных» искушений человечества. Абсолютизировано это стремление выразилось в императиве «мирового господства», т.е. достижения власти над всем миром. По сути дела, все цивилизации, так или иначе, прошли через это искушение. Принятие его выражалось в выдвижении концепта строительства «мировой империи». Мировая империя предполагала наличие имперского центра и подчиненной ему периферии, а также наличие субъектов глобальной власти (мирового правительства). Но тогда из затеи ничего не получилось. Но при одновременной реализации нескольких проектов мирового имперостроительства человечество объективно обрекается на глобальную конфронтацию. И фактор цивилизационных войн, действительно, приобрел в период поздней античности парадигмальный характер. Классический пример – древнеримская цивилизация. Ее история – это история непрекращающихся войн. Целевой ориентир состоял в распространении власти Рима до пределов эйкумены. Проект Pax Romana мыслился именно как мировая империя. Еще более кровавой, была история Ассирии. Ассирийская столица Ниневия описывается в Библии устами пророка Наума следующим образом: «Он никогда не остается без добычи. Слышен свист плети и грохот колес. Стремительно несутся кони, и подскакивают колесницы. Всадник, пламя меча, молния копья, множество убитых, груды трупов… и нет конца этим мертвым телам. Они спотыкаются об эти мертвые тела».
Очевидно, что ориентир господства завел человечество в период античности в тупик. При столкновении множественности воль к господству должна была наступить эра войн, победитель в которых и становился бы мировым властителем. Выход из тупика был тогда найден. Каждая из цивилизаций прошла ценностную инверсию, связанную с представлением о бренности власти, о ложности императива господства. Образу царя мира противопоставлялся образ учителя мира. Для Востока такой инверсией стал буддизм, для ареала авраамических религий – христианство. И Будда, и Христос сознательно избрали учительство вместо властвования. Произошел переход на новую, более высокую стадию социальной эволюции чеоловечества.
Однако проектирование мирового господства продолжало находиться в актуальном общественном дискурсе. Эта тема неизменно присутствовала в эсхатологических концептах разных народов. В конце времен должно, согласно этим пророчествам, учредится мировое государство с единым властителем мира. Это государство станет близким к абсолютному воплощением зла. Оно может выступить под видом традиционных государств, но в действительности содержать отрицание заложенных в них общежительских оснований. В христианской семантике – это царство антихриста, в исламской – лжемессии Даджаля. Но далее в футурологической перспективе следует вселенская битва сил «света» и «тьмы» – христианский Армагеддон. После же низложения «мирового правительства» установится Царствие Божие. Обращает внимание, что это будет именно Царствие, т.е. государство. О первозданном бытие в раю в категориях Царствования речь не шла. Следовательно, это надо понимать так, что в будущем будет установлено идеальное по ценностным основаниям управления и вселенское по масштабу распространения государство. Насколько мировые тренды соотносятся с эсхатологией религиозных откровений?
Возможностей для практической реализации проектов мирового господства в период античности не было. Появление таких возможностей связано с процессом глобализации. Мировое правительство становится потенциально возможным, когда становится возможным управлять миром в целом, когда такие ресурсы и технологии появляются. В этом смысле распространение мифологем — о девяти мудрецах, или о тамплиерах, или об эзотериках египетских мистерий, тайно управляющих будто бы миром, сами по себе дезавуируют очень серьезную тему. Характерно, что особо распространились они в свое время в масонской среде, отвлекая внимание от реального участия масонов в политической борьбе. Все эти тайные группы, конечно, могли влиять на то или иное правительство, быть при каком-то правительстве того или иного государства. Но могли ли они управлять миром в целом? Был ли мир един? Были ли технологии, позволяющих осуществлять управление в мировом масштабе? Конечно, правитель любого государства мог попасть в зависимость от тех или иных ростовщиков, или эзотериков. Но он мог также учинить разгром такой группировки. Следовательно, самим правительством эти группировки не являлись.
Когда в таком случае появляются условия для реальной реализации проекта мирового правительства? Очевидно, что тогда, когда достигается создание единой мировой системы. Речь идет здесь не об упрзднении различий между народами, а о создании единого коммуникационного пространства, когда каждый из народов перестает быть самодостаточным. В выстраивании такой системы и состоит суть глобализации. Формирование ее начинается с эпохи Великих географических открытий. Вначале устанавливается торговое единство мира. Национальные экономики ориентированы теперь в значительной мере на глобальный рынок и оказываются зависимы от него. Следующим шагом появляется латентный механизм мирового управления — единая финансовая система. Далее — единая информационная система. Посредством торговли, финансов и информации, а также военной мощи мировые бенефициары получают реальную возможность управлять человечеством. Они, собственно, уже и управляют. Весь вопрос состоит в институциональной легализации этого управления.
Насколько вообще повестка создания мирового правительства соотносится с тенденциями развития мира? Здесь мы должны ответить на два принципиальных вопроса. Первый вопрос: единство мира, в качестве единой мировой системы, Если мы посмотрим в мегаисторической эволюции, то будет очевидно, что связанность мирового пространства определенно возрастает. Второй вопрос: управляемость миром усиливается или ослабевает? Если мы посмотрим в мегаэволюционной проекции, то опять-таки увидим, что управленческие технологии неуклонно совершенствуются. Помимо директивных методов управления появляются косвенные, а далее и — «мягкие», «контекстные» и иные, связанные с возможностью воздействия на сознание и подсознание человека. Следовательно, основания создания мирового правительства определенно исторически возрастают.
Посмотрим теперь, как исторически формировался этот институт глобального властвования. Итак, начало институционализации мирового правительства совпадает с созданием единой финансовой системы. Вначале создается единое торгово-экономическое пространство, а затем появляются механизмы финансового управления им. Но мир не был един политически. Будучи все более интегрированным в финансово-экономическом отношении, он не имел политического единения. Возникают две параллельные власти — политическая, национальная, и финансовая, мировая. Первоначально это разделение выражалось в конфликте. Это традиционный конфликт, который описан во всех учебниках по всеобщей истории. Дворянская аристократия боролась с буржуазией, попрекая ее низостью происхождения, недоступностью для нее этики рыцарства. Буржуазия долго не допускалась на уровень истэблишмента. Нежелание признавать буржуазию в качестве элиты составляло дух викторианской эпохи в Англии. Вплоть до смерти в 1901 г. королевы Виктории не допускались браки между представителями крупной аристократии и буржуазии. Снятие этого запрета явилось важной вехой формирования новой элиты, которая и выстраивает новую архитектуру мирового управления.
Вначале финансовая власть существовала параллельно с властью политической, но затем все более подчиняет ее своему влиянию. Исторически изменение соотношения между ними совпало со временем формирования финансовой империи Ротшильдов. В начале XIX века пять сыновей Майера Ротшильда основывают финансовые дома во Франкфурте-на-Майне, в Вене, в Лондоне, в Неаполе и в Париже. По сути дела, с наполеоновских войн, а ротшильдовский клан стоял в значительной степени за наполеоновскими войнами, возникает особый фактор военных кредитов, провоцирующий развязывание войн. С этого же момента начинается феномен мировых финансовых кризисов. За каждым из финансовых кризисов обнаруживается управляющая роль мирового бенефициария. Такая же роль обнаруживается в крупнейших революциях.
Журнал Forbes, как известно, ежегодно публикует списки самых богатых людей планеты. Но удивительно, что там нет ни Ротшильдов, ни Рокфеллеров, ни Варбургов, ни Морганов. О чем это говорит? Во-первых, о недостоверности самого списка, указывающего на ложный след в определении «мирового бенефицариата». Во-вторых, о том, что миром правит не капитал индивидуумов, а капитал групповой. В открытых источниках циркулирует информация, что те же Ротшильды владеют капиталом в 1,7 трлн долл. Это состояние клана в целом, тогда как у отдельно взятого из его представителей капитал по меркам Forbes может казаться не столь значительным. Швейцарские ученые в недавних своих исследованиях показали, что все крупнейшие ТНК встроены друг в друга. Они не просто связаны между собой, но представляют единую систему, в том числе, и в управленческом плане.
Это не значит, что мировое правительство — это некий клан, к примеру, Ротшильдов. Многие исследователи пишут, что на уровне мирового бенефицариата существуют межклановые противоречия. Описывается история борьбы Ротшильдов и Рокфеллеров. Но это не меняет сути дела. Бывают правительства единые, а бывают – коалиционные. Поэтому представленность в мировом правительстве может быть в разных клановых и страновых пропорциях.
Другой вопрос — есть ли столица у мирового правительства? Это вовсе не обязательно. В отличие от государств прошлого новая мировая империя выстроена по сетевому принципу. Мировой бенефицариат по своей природе космополитичен. Он не подчиняется какому-то геополитическому субъекту, напротив, сам использует доминирующий геополитический субъект в своих целях.
Понятно, что есть центр, где в основном размещены структуры мирового правительства. Первоначально, в доротшильдовские времена, в качестве такого центра выступала Венеция. Дальше, когда возникает угроза со стороны Османской империи, этот центр мирового финансового капитала переносится в Голландию. Многие венецианцы переезжают туда. Дальше ввиду неустойчивости той же Голландии по отношению к внешним вторжениям, следующей столицей финансового центра мира становится Лондон. Особую лоббистскую группу в Англии, стоящую за свободную торговлю, называли «венецианской партией». Но далее, выяснилось, что даже островная Англия имеет высокие риски быть пораженной ударом из вне. Эти риски были очевидными уже в период наполеоновских войн и актуализируются снова в Первую и особенно во Вторую мировую войну. После этого центр мирового бенефицариата переносится в США. И по сей именно США выступают в качестве центра фактически созданной мировой империи. Но исторический экскурс показывает, что никакое из государств, в том числе и североамериканское, не тождественно мировому правительству. Над США, над национальным американским правительством, находится некий надстоящий властный актор. Когда американские президенты забывали о том, кто является подлинным распорядителем их страны, это заканчивалось такими инцидентами, как с Кеннеди или Никсоном. Важна в данном случае фиксация того факта, что для США и для американского народа благостное будущее во главе мира с точки зрения интересов мирового бенефицариата не гарантировано. Центр мира может быть сменен, также как это уже не единожды имело место в истории.
Еще вопрос — есть ли непосредственная институция мирового правительства? Чаще всего в таком качестве в последние годы определяется Бильдербергский клуб. Раньше в этой роли постоянно фигурировали различные масонские ложи. Здесь принципиально важно не путать форму и содержание. Формы функционирования мирового бенефицариата могут быть любыми. Масонство было, в частности, достаточно удобной формой для консолидации западных элит в XVIII–XIX вв. Но сегодня говорить о том, что именно масоны или Бейдельбергский клуб управляют миром — это в означает подмену формой содержания, направление дискурса о перспективах мирового правительства по ложному следу.
Итак, мировое правительство фактически уже сложилось. Но возникает вопрос — будет ли оно всегда находиться за ширмой мировой? Насколько оно будет закамуфлировано в будущем? Несколько столетий, если мы посмотрим, вся история идет не только по пути усиления власти мирового правительства, но и по пути его легализации. Если эта тенденция верна, то мировое правительство будет во все большей степени предъявлено миру. Уже в мировых сценарных прогнозах (в, частности, в сценарных прогнозах ЦРУ) хотя и не используется термин «мировое правительство», но говорится о неком международном органе (которым будет не ООН), становящемся центром принятия глобальных управленческих решений. Этот международный орган будет в постоянно действующем режиме решать насущные проблемы мира. А что это по своим функциям как ни мировое правительство?
Удивительным образом выстраиваемая архитектура нового мира совпадает с содержанием эсхатологических пророчеств. Возвращаясь к исходной постановке проблемы, вновь, как во времена Нагорной проповеди, обнаруживается дихотомия — с одной стороны, стремление к мировому господству — биологическая интенция бытия, с другой — христианская альтернатива — не мирового господства, а мирового спасения. В обоих случаях речь идет о государстве в мировом масштабе. Вопрос состоит в ценностной природе этого государства. Религиозные пророчества и тренды мирового развития совпадают. В повестке будущего уже сегодня различаются черты грядущего Армагеддона.
Leave a comment