Цивилизационный ракурс Великой Победы

Наряду с общечеловеческим, существовало и цивилизационное значение советской победы. Ввиду слабой представленности самого осмысления феномена Великой Отечественной войны через призму конфликта цивилизаций, остановимся на этом вопросе подробнее.

Индикативное значение имеет здесь начавшийся сразу же после распада СССР процесс демонтажа и надругательств над советскими воинскими мемориалами в Европе. Не прекращается он и по сей день. Где истоки подобно отношения? Откуда такая ненависть? Попытаемся далее в этом разобраться.

Все это прекрасно понимают. Но говорить об истинном содержании конфликта 70-летней давности открыто не принято.

Существует две идеологически сложившихся в историографии интерпретации войны. Первая – либеральная — заключается в том, что природа войны заключалась в столкновении принципов свободы и несвободы. Согласно советской версии война велась с фашизмом, как порождением международного империализма.

Если мы констатируем сегодня, что Россия – это самостоятельная цивилизация, то осмысливать войну следует именно в цивилизационных категориях. Война действительно имела характер цивилизационного противостояния. Российской цивилизации противостояла объединенная Европа, представляющая цивилизациию Запада. Так преподносилась война и в пропаганде Третьего Рейха. Утверждалась идеологема о том, что немецкие войска сражаются за Европу против Азии. Эпизод 250 лет «азиатчины», провозглашал А.Гитлер, закончились.

И в первой — либеральной, и во второй — советской версии затемнялся очевидный на уровне массового сознания факт, что Великая Отечественная война была войной цивилизаций. Противостоящими сторонами в ней была российская и западноевропейская цивилизации. На весах в конечном итоге оказалось два цивилизационных ресурса. Сталкивались две антропологические модели, два цивилизационных проекта, две системы ценностей. В. Кожинов показал это различие, сравнивая песни военных лет – немецкие – главным образом маршевые и русско-советские – почти все лирические. Русское мессианство противостояло западному императиву мирового господства.

Современная идея единой Европы отнюдь не нова. Достигнутое сегодня объединение имело и другие исторические воплощения. Первоначально роль интегратора выполняла Римская империя. Усилиями Карла Великого она была восстановлена. Священная Римская империя германской нации воплощала конфедеративный характер европейского политического единения. Объединительную миссию брал на себя и Наполеон, принявший в этих целях титул император. После Франко-прусской войны центр европейской интеграции перемещается в Германию. Военная политика А. Гитлера шла, таким образом, в общем фарватере идеологии единства Европы. И по сей день в европейских странах выпускаются карты с таким, например, названием как «Европейская интеграция 1941 г.».

Начало Второй мировой войны датируется 1939 г. Но военные действия, которые велись первые два года имели достаточно специфический характер. Во Франции они получили название «странная война», в Германии – «сидячая», в США — «мнимая», или «призрачная». Настоящая война началась только с 1941г.

Сегодня говорят о том, что существенный удар по позициям фашизма оказало движение Сопротивления. Однако, масштабы европейского вклада в победу при обращении к статистическим данным представляются сильно преувеличенными. За исключением Югославии, Албании и Греции и, со значительно долей условности, Польши, сопротивление не носило подлинно массового характера и ограничивалось эпизодами. Так, согласно исследованию Б.Ц. Урланиса в французском сопротивлении погибло за годы войны 20тыс. человек, в то время как 40-50тыс. французов отдали свои жизни воюя на стороне Германии, т.е. в 2-2,5 раз больше. В целом, Европа была довольна новым сложившемся порядком, во всяком случае – его принимала.

Против СССР на стороне Германии воевали многие государства Европы. Италия, Норвегия, Венгрия, Румыния, Словакия, Финляндия, Хорватия официально объявили войну. Испания и Дания направили войска без соответствующего дипломатического заявления.

Помимо регулярных сил вермахта и его союзников, на Восточный фронт воевать с Россией отправлялись тысячи европейских добровольцев. О факте существования такого рода подразделений ни в советской, ни в западной печати не принято было сообщать, а между тем, их присутствие не являлось курьезом, а представляло устойчивую и значительную тенденцию. После нападения Германии на СССР формируются добровольческие легионы – «Фландрия», «Нидерланды», «Валлония», «Дания», преобразованные позже в дивизии СС «Нордланд» (скандинавская), «Лангемарк» (бельгийско-фламандская), «Шарлемань» (французская) и др. Так же как когда-то в Крымскую войну фактически — со всех европейских стран стекались добровольцы, чтобы сражаться против России.

Львиную долю военнопленных в СССР составляли немцы. Но 24,6% — почти четверть – составляли румыны, венгры, представители других, официально воевавших против СССР наций. Еще 9,3% — цифра тоже не маленькая — составляли представители тех народов, которые официально не участвовали в войне против Советского Союза — бельгийцы, чехи, поляки, датчане. России, таким образом, противостояло в войне не 70 млн. немцев, а 300 млн. европейцев.

И собственно военными действиями общеевропейское участие не исчерпывалось. Германии удалось мобилизовать четверть населения страны. В СССР уровень воинской мобилизации был ниже — 17%. Больше мобилизовать не могли. Остальное трудоспособное население должно было обеспечивать тыловые работы. В тоже время у немцев в тылу работали квалифицированные рабочие Европы. Только в самой Германии 10 млн. европейских специалистов ковали немецкий военный кулак. Даже нейтральные европейские государства активно участвовали экономическом обеспечении боеспособности Третьего Рейха. Швеция поставляла руду, Швейцария — точные приборы. С точки зрения цивилизационной идентификации, немцы были своими для европейских народов, тогда как русские – чужаками.

Могут возразить: а как же Великобритания и США – участники антигитлеровской коалиции, они ведь тоже победители? Уместно ли тогда в логике цивилизационного дискурса говорить о победе англо-саксонского мира?

США и Великобритания вскочили на подножку победы. Они за все время протекания войны руководствовались, прежде всего, конъюнктурными соображениями. Являясь номинально союзниками СССР, они не были дружественными странами, а представляли собой скорее «врагов союзников. Смысл англо–американской стратегии иллюстрирует одобренный Ф. Рузвельтом доклад начальника штаба армии США Дж. Маршалла, в котором военные действия в Европе ставились в зависимость от двух условий: «1) Если положение на русском фронте станет отчаянным… 2) Если положение немцев станет критическим…». Победа СССР была для американского президента столь же нежелательным исходом, как и победа Германии. У. Черчилль высказывался еще более категорично, составив в самый разгар Сталинградской битвы меморандум, из которого следовало, что главная опасность для Европы исходит не от Германии, а от России. «Все мои помыслы, — заявлял британский премьер, — обращены прежде всего к Европе… Произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств. Хотя и трудно говорить об этом сейчас, я верю, что европейская семья наций сможет действовать единым фронтом, как единое целое… Я обращаю свои взоры к созданию объединенной Европы».

Отсюда выстраивался соответствующий характер боевых действий – «странная война» № 2. Военные операции в Северной Африке и Южной Италии велись ими не столько с целью победы над Германией, сколько в плане решения конъюнктурных задач обеспечения торговли в Средиземном море. Необходимость открытия Второго фронта возникла только в связи с угрозой того, что СССР одержит победу в одиночку, распространив свое влияние на всю Европу. Но «странная война» продолжалась. В то время как скорость продвижения советских войск составляла 20 км в день, англо-американские войска продвигались за сутки не более чем на 4 км. Потери Англии во Второй мировой войне оказались в итоге в 2,5 раза меньше чем в Первой, несмотря на изменившиеся в направлении смертоносности конфликта военно-технические параметры. Потери же из числа английских военнослужащих оказались меньше в 7 раз.

На завершающем этапе войны «союзники» вели переговоры с представителями Германии. Речь шла об изменении траектории военного конфликта. Разрабатывался сценарий войны объединенных англо-американских и немецких сил против России. И только вывод о том, что русские способны смять и совокупные силы Запада предотвратил реализацию этого сценария.