О геноциде в сербо-хорватской войне и феномене сербофобии

Международный суд в Гааге вынес вердикт, что в сербо-хорватской войне ни с той, ни с другой стороны практика геноцида не применялась. Казалось бы, принята формула компромисса – ни те, ни другие невиновны. Никакого компромисса, в действительности, нет. Сохранение статус-кво на существующих условиях это закрепление итогов сербо-хорватской войны на условиях хорватов и стоящего за ними Запада. Это фиксация как легитимного того положения, что сербское население Хорватии сократилось с момента распада югославского государства сократилась почти в четыре раза. Слова бывшего президента Франьо Туджмана дают понимание, что это было целевой установкой войны: «Сербский вопрос мы решили, не будет больше 12% сербов или 9% югославов, как было. А 3%, сколько их будет, больше не будут угрожать хорватскому государству».

Можно было бы говорить о поиске компромисса, если бы он распространялся на всю масштабную трагедию, постигшую постюгославское пространство. Но это не так. Снимая обвинения в геноциде со стороны сербов на территории Хорватии, Международный гаагский суд продолжает расследование геноцидной практики сербов в Боснии и Герцоговине, а также в Косово. Такая выборочность указывает на то, что имеет место не компромисс, а попытка обеления хорватской стороны. Почему именно ее? Потому, что уж очень много значимых акторов, включая, например, Католическую церковь, оказалось бы в фокусе обвинений. Возникла бы, очевидно, в преддверии юбилея Победы над фашизмом во Второй мировой войне тема усташского геноцида. А ведь новообразованное хорватское государство устами своих лидеров апеллировало к государству усташей. Апелляция к нему содержится и в хорватской конституции. И тут вполне уместно поставить вопрос о компенсации за геноцид.

Любая война связана с жестокостью, жертвами не только среди военного, но и мирного населения. Но не всякая жестокость является геноцидом. Сербы убивали хорватов, также как и хорваты сербов. Но на вооружении хорватского национализма имелась уходящая вглубь истории, преемственная антисербская доктрина.

Формула «Србе на врбе!» («Серба — на вербу!») была сформулирована еще в 1914 году. Сравните – «Москаляку – на гиляку!». Уже во время Первой мировой войны сербы подверглись массовому истреблению со стороны австрийских оккупационных войск. Хорошо известно, что сербские потери в долях к численности населения среди всех стран участниц Первой мировой войны были наивысшими.
Во время Второй мировой войны усташский геноцид против сербов имел соответствующее идеологическое обоснование. Девиз усташей, сформулированный министром-доглавником Миле Будаком гласил: «Одну часть сербов убьем, другую выселим, а остальных переведем в католическую веру и так превратим в хорватов». По подсчетам демографов сербская нация к концу столетия должна была составлять 50-60 млн. человек, т.е. представлять сопоставимую величину с населением Великобритании. Но вследствие мировых войн, прошедших зияющей раной по югославской земле, сербов в 7 раз меньше.
Многие убийства носили акцентировано антиправославный характер. В городе Глина 12 мая 1941г. усташами было совершено заклание 1200 сербов, которым рубили головы топором на алтаре православного храма, после чего церковь спалили. В дни религиозных праздников приносилось столько жертв, что священники вынуждены были передвигаться по щиколотку в крови. По территории Югославии насчитывалось около 500 естественных карстовых колодцев, в каждый из которых сбрасывали живыми от 500 до 10000 сербов.

Усташами составлялись коллекции мешков человеческих глаз и черепов. Одно из глазных ожерелий было подарено лидеру хорватского усташизма Анте Павеличу.

Во время второй мировой войны в лагере Ясеновец (в котором было умерщвлено 700000 сербов) применялся специальный молот для рассечения голов – «сербосек». Срезался сверху череп и лоб разрубался до переносицы. По рисункам усташских экспертов, немецкой фирмой «Золинген» был разработан ритуальный нож – «Гравер», на рукоятке которого находилась банка для сбора крови.

Папа Пий XII неоднократно приветствовал деятельность усташей по искоренению православия. После войны, по каналам Ватикана и «Международного Красного Креста» смогли уйти от ответственности многие палачи сербского народа, включая руководителя усташского движения, главу Хорватии А. Павелича.

Проходят десятилетия и новый лидер хорватского «национального освобождения» Франьо Туджман выпускает труды, обосновывая то, что якобы факт геноцида сербов и количество жертв со стороны сербского народа были преувеличены. Исторические симпатии первого президента новой Хорватии были очевидны. Под сомнение ставил Туджман и масштабы «Холокоста». Однако западное сообщество предпочитало туджманский антисемитизм оставлять незамеченным.

Какое вся эта полемика имеет отношение к России?

Каждому сербу и черногорцу известны слова народной песни: «Нас и русских двести миллионов». Во время русско-японской войны, когда весь финансовый мир Запада работал над вооружением самурая новейшей техникой, Черногория сочла должным объявить войну Японии, и мирный договор с ней не заключен до сих пор. В свою очередь, Николай II шокировал западных доброжелателей из Антанты, произнеся тост за единственного союзника России – православную Сербию. Император посчитал нравственным императивом Руси подняться на защиту сербов в 1914г., несмотря на доводы здравомыслящих советников о неготовности к войне.

Сербия – часть православного мира. Реализованные кровавые сценарии на сербской земле есть полигон, на котором апробируется тактика борьбы против России. Сербофобия является в значительной мере модифицированной версией русофобии. До России добраться не так-то просто, и желаемый ее врагами геноцид русских осуществить весьма затруднительно. Уничтожение русских проигрывался исторически посредством уничтожения их союзников, единоверческих братьев.

Сербы во время войны говорили, что будут биться, пока не проснется Святая Русь. Но силы оказались слишком неравны.

Есть легенда, что в лунную и звездную ночь с черногорских вершин видна Москва. Но, к сожалению, из кремлевских кабинетов не всегда видны дальние очертания православного мира.