В фокусе борьбы — культура

Рассматриваемая проблема определяется контекстом фактического столкновения новой «холодной войны» между Россией и консолидированным Западом. Целесообразно через призму этих вызовов посмотреть на современное состояние российской культуры.

Существуют различные формы и способы ведения межгосударственной войны. Существует война классическая, выражающаяся в прямом военном или экономическом давлении. (Рис. 1). Но есть и война когнитивная, выражающаяся в поражении сознания в подмене ценностей. И еще неизвестно, какая война более опасна для России — открытая, где есть очевидный враг, или та же самая война, но осуществляемая под видом дружбы и сотрудничества? Императив первого типа войны можно выразить недавним высказыванием отставного американского генерала Роберта Скейлза об убийстве русских. «На Украине, — заявляет он, — уже все решено. Единственное, как США могут как-то оказать влияние на ситуацию в регионе и переломить ее ход, это начать убивать русских. Убивать так много русских, что даже российские СМИ не смогли бы скрыть тот факт, что русские возвращаются на родину в гробах». Характер войны второго типа раскрывает высказывание Отто фон Бисмарка. «Русских, — назидал «железный канцлер» своим соплеменникам, — невозможно победить, мы убедились в этом сотни раз. Но русским можно привить лживые ценности, и тогда они победят себя сами!». Сказано это было еще в девятнадцатом веке, но назидание оказалось пророческим.

Рис. 1. Два типа войны в современном мире

О войне второго типа и пойдет речь. Такой тип войны соотносится практически с культурной десуверенизации.
Как практически осуществляется культурная десуверенизация? Приведу только один пример реализации механизмов такого рода. Обратимся к статистике проката полнометражных художественных фильмов на российских экранах. Отечественные фильмы занимают в нем только 18,5 %. Подавляющее большинство, таким образом, это фильмы иностранного происхождения. Первую позицию по странам изготовления занимают фильмы США – 37,3 %. Американских фильмов находится в прокате в России в два раза больше, чем фильмов российских. Возникает вопрос: какую идентичную культуру можно сформировать в условиях этого соотношения? (Рис. 2).

Рис. 2. Полнометражные художественные фильмы, выпущенные на экраны, по странам происхождения

Что управляет миром? На этот счет существует несколько метафор. Известна метафора Наполеона: «Миром правят батальоны», т.е. военная сила. Другая классическая метафора дает иное понимание – «Миром правят деньги». Но есть и третья метафора – «Миром правят идеалы». Все они выражают разные уровни и разные механизмы управления. Для осуществления десуверенизации требовалось подавить каждый из обозначенных механизмов. В соответствии с наполеоновской формулой в отношении противника применяется военно-политическая десуверенизация. Исходя из формулы «миром правят деньги» реализуется финансово-экономической десуверенизации. И наконец, на основании понимания, что «миром правят идеалы», для подавления государства-противника применяется десуверенизация культурная. И через культурную десуверенизацию можно осуществить и десуверенизацию политическую и десуверенизацию экономическую. (Рис. 3).

Рис. 3. Способы поражения механизмов управления

Принципиально важно то, что культура – это не просто собрание институтов. Институты исходят из определенных ценностей, функционируют в соответствии с поставленными целями. Значит, по отношению к ценностно-целевому уровню институты вторичны. Можно выделить шесть базовых вопросов, с которых начинается культурное строительство:

что есть добро и зло?
что есть человек?
кто такие мы?
куда мы идем, в чем наш идеал?
откуда мы пошли, в чем наше прошлое?
почему мы лучше, в чем наша правда?

Соответственно, если осуществляется десуверенизация, эти базовые основания национальной культуры должны быть подорваны. Как это делается?

Это может делаться через снятие самой постановки вопроса. Посмотрите на гуманитарные вузовские дисциплины: вопросы о добре и зле, о том, что такое человек в программах отсутствуют. Другой способ подрыва: замена традиционного ответа, который дает соответствующая культура, ответом, заимствованным от другой культурной общности. Причем это заимствование – инокультурный транш осуществляется как принятие нечто само собой разумеющегося. Наконец, третий способ подрыва: смена знака на противоположный. То что давалось ранее как положительный ответ, дается теперь, как ответ отрицательный, и наоборот. Под видом добра утверждается зло, под видом человека утверждается тип античеловека. Не все ли это наблюдается в сфере культуры сегодня? (Рис. 4).

Рис. 4. Базовые вопросы культурного строительства

По каждой из составляющих фундамента национального культурного строительства наносятся удары через утверждение подрывающих их положений общественного дискурса. Среди них, к примеру, тезис, тезис о том, что любая манифестация добродетелей и ценностная аккумуляция – это путь к тоталитаризму, поскольку ценности субъектны. Другие играющие на подрыв культурного фундамента приемы – дезавуирование прежних героев, формирование комплекса национальной неполноценности, представление прошлого страны как череды преступлений и т.д. (Рис. 5).

Рис. 5. Как разрушаются фундаментальные основания национальной культуры

А что дальше? А дальше, когда собственная идентичная матрица культуры подорвана, осуществляется инокультурная экспансия. Целесообразно напомнить в этой связи и уроки истории. Они свидетельствуют о том, что культурная экспансия всегда предшествует военной. Воевать России приходилось чаще всего именно с теми, кто служил до этого объектом преклонения. Задавалась транслируемая извне новая культурная матрица, вступающая в противоречие с традиционными нормативами жизни. Вначале осуществлялось культурное подчинение, а за ним реализовывались попытки подчинения военного. Вначале элиты переходила на тот или иной иностранный язык. А далее именно с носителями этого в скором времени приходилось сталкиваться на поле боя. Такая закономерность очень устойчиво репродуцируется в истории России. (Рис. 6).

Рис. 6. Культурная экспансия предшествует военной интервенции

В настоящее время внешняя экспансии осуществляется часто в формате «цветных революций». Генезис революционной теории показывает последовательное возрастание значение фактора культуры. К. Маркс акцентировал внимание на экономическом факторе революционной борьбы. В.И. Ленин сместил акценты на фактор политический. И, наконец, А. Грамши рассматривал революцию через призму обеспечения культурного доминирования. Грамшианский подход поучил в дальнейшем развитие в немарксистских теория и нашел практическое воплощение в технологиях «цветных революций». Власть и оппозиция, с точки зрения грамшианства, борются, прежде всего, за культурную гегемонию. Тот, кто добивается этой гегемонии, то и побеждает. Это практически означает, что отсутствие должного внимания к культуре, может иметь для власти самые катастрофические последствия. Оставляя в плачевном состоянии, в котором они находятся сегодня, культурные институты, власть роет себе могилу. Культурные институты будут захвачены противником, обеспечат ему культурную гегемонию, а в итоге – взятие власти. (Рис. 7).

Рис. 7. Фактор культурной гегемонии в революционной борьбе

Можно подумать, что все это некая конспирологическая схема. Но достаточно взять новую Стратегию Национальной безопасности Соединенных Штатов Америки, чтобы убедиться в обратном. В ней черным по белому заявлено, что США стремятся к мировому лидерству. Это лидерство достигается, согласно Стратегии, через военную, экономическую и ценностную сферу. Ценностное американское лидерство в мире считается основой национальной безопасности. Применительно к России это практически означает: американизацию культуры, распространение ценностей индивидуализма и свободы, критику исторически сложившейся в России модели жизнеустройства, пропаганду образцов поведения меньшинств, пропаганду этнического сепаратизма. Готова ли Россия к отражению в сфере культуры обозначенных вызовов? (Рис. 8).

Рис. 8. Новая Стратегия Национальной Безопасности США об американском ценностном лидерстве

Большой когнитивный потенциал может иметь применение к культуре валлерстайновской модели. Она предполагает наличие в системе отношений центра, полупериферии и периферии. И это структурирование относится не только к экономической, но и к культурной сфере. Для просветителей в качестве центра определялась культура, понимаемая в единственном числе как принадлежность к западной общности. Полупериферия связывалась с маркером варварства, периферия – дикости. Сегодня мировой центр артикулирует претензии на общечеловеческое значение, а соответственное культурное доминирование в мировом масштабе. Для полупериферии предусмотрено подражание ценностям центра, догоняющий тип развития, а по сути, признание собственной отсталости и вторичности. И, наконец, в отношении мировой периферии реализуется модель «культурного гетто», сохраняемая самобытность, но при отказе от развития и возможности выхода за рамки локалитета. (Рис. 9).

Рис. 9. Культура и мир-системное моделирование

А что Россия? Подражая центру, встраиваясь в нишу полупериферии, она культурно десуверенизуется. Это, собственно, и произошло по итогам завершения «холодной войны». Выбор самобытности как «культурного гетто» — новая перспектива, не менее губительная, чем первая. Сама встроенность России в западноцентричную мир-систему, в любом качестве, обрекает ее на цивилизационную гибель. Единственный выход для нее заключается в воссоздании собственной мир-системы.

Здесь можно еще раз напомнить о социальном смысле библейской легенды об Исаве и Иакове. Исав отказался от своего первородства за чечевичную похлебку. Таким исавовым искушением – отказом от культурного первородства в обмен на мнимые материальные дивиденды были для России исторически и уния с католическим папским престолом, и западничество периода Российской империи, и, наконец, десоветизация. Все они означали принятие взгляда о собственной культурной вторичности, и, как следствие, культурную десуверенизацию. (Рис. 10).

Рис. 10. Отказ от «культурного первородства» как технология десуверенизации

Необходима постановка вопроса о выдвижение конвенционального общественного идеала. Цивилизационно идентичный социум выстраивается в следующих структурных отношениях. Исторически формируются ценностные накопления социума, как оптимум его цивилизационной успешности. Генерируется общественный идеал. Развитие, по сути, и является движением народа к своему идеалу. Когда народ приближается к этому выработанному исторически, на основании цивилизационно-ценностных накоплений идеалу, и происходит собственно исторический прорыв. Поэтому чтобы уничтожить цивилизационно идентичную систему, надо эти связи разорвать. То есть надо, во-первых, разрушить связь между народом и его прошлым, его историческими цивилизационно-ценностными накоплениями (по сути дела это подрыв идентичности народа) и, во-вторых, связь народа с его идеалом, дезавуировать идеальные основания бытия. (Рис. 11).

Рис. 11. Цивилизационное воспроизводство социума и угрозы космополитизма

Угрозы для национальной безопасности в сфере культуры связаны не только с инокультурным траншем. По сути дела, то, что случилось в девяностые годы можно определить понятием «раскультуривание».
Факторы раскультуривания, пробуждения темных звериных инстинктов в человеке хорошо известны. Ими в разные времена пользовались элиты и контрэлиты в своих корыстных целях. Однако в целом на нажатие этих клавиш был установлен моральный запрет. Одним из классических инструментов по противодействию в их использовании служила цензура.

В демократических системах был достигнут общественный консенсунс о недопустимости применения инструментов раскультуривания. Для сброса культурной надстройки отводились специальные ниши. Но устанавливались строгие границы, препятствующие распространению этих ниш на общественную жизнь в целом.

Идеократические государства, ведущие общество целевым образом к нравственному идеалу, и вовсе табуизировали использование факторов раскультуривания как тягчайший грех. Можно спорить о средствах идеократий, но их цель – нравственный, преображенный человек, исключала перспективу биологизации. Другое дело, что инструментарий раскультуривания мог быть применен и применялся для дезорганизации сил противника.

С конца 1980-х гг. табу на использование клавишей раскультуривания было снято. Озверение идеократизированного прежде общества происходит стремительно. На волне биологизации проект советской идеократии был побежден. Для победы над ним и использовались инструменты раскультуривания. О том, что горбачевско-ельцинская элита предала страну говорится сегодня довольно много. Но предательство этим не ограничивалось. Преданным оказывалось человечество. Осуществляемый курс расчеловечивания выражал сущность этого предательства в семантике мегаэволюционного процесса. После распада СССР клавиши раскультуривания все чаще стали нажиматься и на Западе. Консюмеризм отвечал интересам элиты. Рост потребления и расширение масштабов порока увеличивает спрос на соответствующие товары и услуги. Спрос по логике рынка определяет предложения, а потребление предложенного дает прибыль. Будучи включенной в западноцентричную мир – систему, Россия в полной мере и приобщается к консюмеристской парадигме. Синдром расчеловечивания, соответственно, сохраняется.

На начальной фазе антропогенеза биологический проточеловек превращается в человека социального. Но мегаэволюционный процесс очеловечивания этим не был исчерпан. Дальнейшее развитие человека определялось уже его собственным целеполаганием. Генерируются социальные проекты нравственного преображения человечества, перехода от человека социального к человеку духовному. Генерация таких проектов соотносилась, как правило, с государствами идеократического типа. Одной из таких идеократий являлся СССР. Зародившаяся в среде позднесоветской номенклатуры контрпроект деидеократизации предполагал и снятие перспективы человека духовного. Произошел инволюционный поворот в сторону человека биологического. (Рис. 12).

Рис. 12. Угроза раскультуривания

Тем не менее, несмотря на серьезные вызовы поражения суверенной культурной матрицы России, есть и нечто обнадеживающее. (Рис. 13).

Рис. 13. Когнитивные сбои в борьбе Запада с Россией

Это обнадеживающее показывает ситуация, которая сложилась с 2014 года нам волне событийной канвы, связанной с присоединением Крыма. Несмотря на всю пропаганду гедонизма обнаружился явный запрос населения на идеальное. Неединожды уже в истории давала сбой попытка Запада прогнозировать Россию по лекалам модели «человека экономического». Всякий раз Россия включала не предусмотренный этой моделью идейно-духовный ресурс. И далее следовал очередной российский исторический прорыв. Прошлый год показал явное ухудшение материального положения населения. Казалось бы, экономика трещит по швам, и отношение к власти должно пойти в мину. Однако вопреки всем материальным обстоятельствам, эффект был прямо противоположный. Это ситуация дает определенную надежду, говорит, что не все еще потеряно.