Постановка проблемы
Практика использования науки и информации в качестве идеологического прикрытия политических проектов сложилась довольно давно. Хорошо известно о применении их в данном качестве в рамках советской пропаганды. Но аналогичным образом они использовались и геополитическими противниками. Исчезла ли такая практика в современном, формально деиделогизированном мире? Есть основания считать, что она не только не исчезла, но вышла в связи с развитием новых коммуникационных технологий на принципиально новые масштабы применения.
О масштабности такой практики можно получить представление из обошедшего несколько лет назад мировые СМИ сообщения. Десять тысяч американских ученых, включая 52 нобелевских лауреата, обвинили правительство США в манипулировании научными данными в политических целях. Численность подписантов для такого рода обращения – беспрецедентна. Среди тем манипуляций назывались вопросы от изменения климата Земли до психологии человека. То есть проблема манипулируемости наукой, по меньшей мере, существует.
Если манипулирование наукой в целях управления миром существует, то значит, соответственно, существуют и механизмы зависимости науки от условно определяемого «клуба бенефициаров». Эти механизмы зависимости могут быть классифицированы следующим образом:
идейная зависимость;
материальная зависимость;
клиентная зависимость;
клановая зависимость;
статусная зависимость (условия когнитивного характера как пропуск в ученую корпорацию). (Рис. 1).
Рис. 1. Виды зависимостей научного сообщества от «клуба бенефициаров»
Войны нового типа и эволюция технологий поражения государственного суверенитета.
Советский Союз, как известно, распался без применения военной силы со стороны противника. Однако наличие внешнего фактора в его распаде является сейчас общепризнанным положением. Следовательно, результатов в борьбе с геополитическим соперником можно сегодня добиться и несиловым способом. Констатация этого факта приводит к постановке проблемы о качественной типологической трансформации межгосударственных войн в современную эпоху.
Классические военные стратегии состояли в понимании войны как столкновении боевых единиц. Целевой ориентир такой войны заключался, соответственно, в поражении живой силы противника. Война могла вестись войсками, не изменяя принципиально жизни невоенизированной части общества. Это становится невозможно при переходе к следующему этапу развития военных стратегий. В войне систем включались не только армии, но и ресурсы экономики, государственного управления, культурных потенциалов и идеологии. Побеждали уже не армии, а системы. Главное в этой войне было не столько поразить живую силу противника, сколько подорвать его инфраструктуры, сделать невозможным функционирование системы. Информационно-психологическая война была сфокусирована уже на подавлении воли противника. Его не обязательно было уничтожать физически. Достаточно было подавить в нем дух борьбы. Для этого могли использоваться различные демотиваторы. Когнитивная война отличается от информационно-психологической. В ней подавляется и подчиняется сознание противника. Если результатом информационно-психологической войны является нежелание противника продолжать борьбу, то когнитивной – внушение ему мысли, что самой борьбы нет. Противник когнитивно программируется на саморазрушение и даже самоликвидацию. (Рис. 2).
Рис. 2. «Когнитивное оружие» в эволюции военных стратегий
Технология государственной деконструкции — сложный многокомпонентный процесс. По отношению к нему в литературе используется понятие «молекулярная агрессия». Государственность, сообразно с новыми технологиями, не демонтируется лобовой атакой, а кропотливо подтачивается изнутри.
Ликвидация института государства при непосредственном силовом воздействии на него еще не означает гибели государственности. При высоком потенциале жизнеспособности общества и человека разрушенные институты власти будут восстановлены. Так, собственно, не раз исторически и происходило (в т.ч. в истории России). Но если поражены окажутся общество и человек, то властные институты, при всем их техническом совершенстве, будут обречены. Лишившись базовых оснований своего существования, источников жизненной силы, страна «усохнет». Это уже будет не институциональный кризис, а гибель в своем цивилизационно-органическом смысле. Следовательно, если ставится цель разрушения соответствующей страны, более эффективно данная задача может быть решена при опосредованном воздействии через подрыв его фундаментных оснований.
Навязываемые образы – «правильной элиты» и «неправильного народа»
Обратимся к некому историческому ряду. 1990 год — Нобелевская премия вручается Михаилу Горбачеву. За год до этого рухнула международная социалистическая система, через год после прекратит свое существование и Советский Союз. 1997 год — лучшим министром финансов признается Анатолий Чубайс. Россия тогда находится в преддефолтном состоянии. 2010 год — лучшим министром финансов признается Алексей Кудрин. До этого в 2009 году в ситуации мирового финансово-экономического кризиса Россия из всех ведущих держав мира имеет наибольшие показатели падения. Наконец, 2015 год, недавнее решение, лучшим главой Центрального Банков мире признается Эльвира Набиуллина. Обвал рубля в 2014 году и продолжающееся падение в 2015 году заставляет предположить, что чем хуже показатели в России, тем больше шансов у российских министров получить награждения на Западе. (Рис. 3).
Предлагаемое из серии этих награждений заключение западных экспертных аналитиков, сводится к тому, что в России лучшие министры, лучшая властная элита. Но Россия при этом пребывает в кризисе. Возникает вопрос: что мешает элите, если она лучшая, осуществить успешную реформаторскую деятельность?
Рис. 3. Лучшая элита?
Препятствие это обнаруживается достаточно просто. Обратимся к рейтингам, в которых берутся показатели отношение не к качеству государственного управления, а к населению, к стране в целом. Рейтинги, необходимо подчеркнуть, составляются экспертным образом. Чем место ниже, тем положение соответствующей страны хуже. Нас интересует, естественно, положение России. Итак, 138-е место России по рейтингу ксенофобии из 140 стран. 138-е по уровню благотворительности населения, из 153 стран. 49-е место по рейтингу порочности, из 57 стран. 188-е по рейтингу свободолюбия населения, из 199 стран. 153-е место среди самых опасных стран для проживания, из 162. 42-е по рейтингу доброты, из 48. 52-е по рейтингу общему интегральному репутации страны, из 55. 113-е по рейтингу рабства, из 162 стран. (Рис. 4).
Навязывается, таким образом, вывод — элита прекрасная – плохая страна, плохой народ. В соответствии с этим выводом, чтобы реализовать политический курс «прекрасной элите», надо сменить страну «плохую страну». Значит, надо из идентичной России, с ее народами, со всеми обстоятельствами ее исторического жизнеустройства, сделать нечто другое. Сделать что? Ответ – самоликвидироваться, уничтожить Россию в качестве цивилизационноидентичной общности.
Рис. 4. Худший народ?
Необходимость национальной науки.
Существует распространенное представление, что наука всегда универсальна и национальных наук не может существовать. В действительности гуманитарные науки всегда национальны. Они выстраиваются на ценностном фундаменте, а в ценностях человеческие сообщества отличаются друг от друга.
Джефри Саксу, одному из видных идеологов неолиберальных реформ в России, принадлежит следующее признание причин провала политики 1990-х: «Мы положили больного на операционный стол, вскрыли ему грудную клетку, но у него оказалась другая анатомия». В либеральной, неозападнической печати сложился стереотип, что Россия имела все основания развиваться как страны Запада, но некие зловещие силы подталкивали ее на тупиковый путь. Е.Т. Гайдар свою книгу «Государство и эволюция» завершает призывом «сместить главный вектор истории России», т.е. всего ее исторического опыта. Дж. Сакс, по сути, опроверг, обращаясь к практике, западнический стереотип. Он не только констатировал провал политики реформ, он пошел дальше, заявив, по сути, о бесперспективности применения для России универсальных для западной цивилизации схем. Другими словами, неправильная хирургическая метода обернулась тем, что пациент едва не был зарезан. Обнаружилось, что Россия тривиально не может вписаться в систему Нового мирового порядка в силу своего цивилизационного своеобразия – «у ней другая анатомия».
Но если гуманитарные науки национальны, то, возникает вопрос, где сегодня национальная российская наука? Где та теория, дающая специальную методологию описания «российской анатомии».
Западническая идеология в науке и образовании
В то время, когда президент обозначил вектор поворота в направлении восстановления суверенных потенциалов России, образование и наука России по-прежнему дрейфуют на Запад. Так, в качестве одного из показателей эффективности высших учебных заведений России Миноборнауки установил выражаемый в денежном эквиваленте критерий международного сотрудничества. В проигрышном положении при таком расчете автоматически оказываются вузы, ориентированные на российский рынок труда. Международные связи становятся самоцелью, вне зависимости нужны ли они реально высшему учебному заведению или нет. А рейтинг эффективности вузов, необходимо напомнить, используется в качестве основания для закрытия неэффективных учебных заведений. Вузы, поддерживаемые из вне, оказываются в итоге «на коне». Напротив, вузы, традиционно работающие на российские интересы и выражающие российскоориентированную ценностную платформу, отодвигаются на позиции аутсайдеров.
Создаваемый рейтинг российских ученых задает логику несуверенности российской науки. В качестве высшего критерия рейтингования было взято наличие публикаций индексируемых в международных системах «Scopus» и «Web of science». Но круг российских журналов включенных в эти системы незначительный. По гуманитарным наукам, сопряженным с ценностными парадигмами, он особенно мал. Нет, в частности, в них ни одного российского политологического журнала. Доминируют англоязычные и, прежде всего, американские издания.
В итоге создается такая ситуация, что в иерархии российских ученых на первые позиции выводятся те, кто публикуется в американских журналах. Аутсайдерами оказываются публикующиеся в журналах национальных. Между тем, американцы берут в авторитетные издания только те статьи, которые соотносятся с их идейными и ценностными подходами. Для размещения публикации о России российскому автору следует в той или иной степени продемонстрировать свою оппозиционность государственному режиму в РФ. Обязательным требованием для него будут ссылки на американских же исследователей. Итогом такого рейтингования является раскрутка той части ученого сообщества, которая идеологически ориентируется на Запад. (Рис.5).
Рис. 5. Ориентир цитируемости в западных журналах — политическая диверсия
В гуманитарных науках создаваемые угрозы такого положения очевидны и удивительно, что они не замечаются властью. Но есть эти угрозы и в естественных науках. Важным оказывается не само исследование, а публикация его результатов в ограниченной группе заокеанских журналов. «За рубежом, — свидетельствует, в частности, С.В. Дробышевский и МГУ, — наша антропология почти неизвестна. В немалой степени из-за того, что западные журналы не принимают наши статьи из принципа, только потому, что они из России. Единственный способ издаться нашему человеку на Западе — провести там много времени, перезнакомиться с их специалистами, а потом, лично написав статью, отдать ее этим специалистам, поставив себя не на первое и даже не на второе место в списке авторов. Понятно, что такого никто из наших не хочет. Замкнутый круг — на Западе не берут к публикации наши статьи и поэтому считают, что у нас антропологии нет, и поэтому не берут наши статьи».
Лабораторией имплементации западнических подходов в России выступает с самого момента своего создания Высшая школа экономики. Фактически ей присвоена роль, с одной стороны, законодателя реформ в образовании, с другой, главной экспертной площадки экономического реформирования. Особый статус ВШЭ поддерживается государством. Туда идут заказы на государственные разработки. Выделяются гранты. Представители ВШЭ неизменно включаются в экспертные группы и комиссии. Заработная плата профессорско-преподавательского состава в Высшей школе экономики принципиально выше, чем в любом другом вузе страны. Она принципиально выше, чем, к примеру, в главном национальном вузе России МГУ.
Западническая парадигма по-прежнему определяет содержание учебных программ. Возьмем для рассмотрения перечень дидактических единиц примерной программы основного общего образования по всеобщей истории. Что изучается в рамках исторической дисциплины в школе? Почти 73 % дидактических единиц это история Запада, около 10 % — мир в целом, т.е. по сути дела тоже история западной цивилизации. Таким образом, история мира излагается как западноцентричная версия мировой истории. Российские школьники в рамках всеобщей истории изучают историю одной из цивилизаций – конкретно западной. Через эту доминацию закладывается в сознание матрица исторического превосходства Запада. (Рис.6).
Рис.6. Доля цивилизаций в дидактических единицах Примерной программы основного общего образования по всеобщей истории, в %
В качестве отражения перехода на патриотическую платформу преподавания истории приводится принятый с начала 2014 года историко-культурный стандарт. Однако анализ текста стандарта не позволяет наличие такого перехода идентифицировать.
Удивляет устойчивость исключения в стандарте из представляемых пояснительных вводных к разделам смыслообразующих событий российской истории. Исключенным совершенно оказалось все, что связано с внешними угрозами, агрессией Запада. Еще С.М. Соловьев указывал, что история России была историей непрекращающихся войн. В пояснительных записках к разделам удивительным образом оказалось, за исключением Первой мировой и Великой Отечественной, не представлено больше ни одной войны. Нет ничего об отражении агрессии крестоносцев Александром Невским, о польско-шведской интервенции периода Смутного времени, о петровской победе над шведами в Северной войне, победах А.В. Суворова, об Отечественной войне 1812 года, о «Холодной войне»… Случайным такое игнорирование всех исторических конфликтов с Западом быть не могло. Если это не случайно, то возникает вопрос – зачем? Нетрудно предположить, что это связано с попыткой ретуширования исторического цивилизационного антагонизма Россия – Запад. А если антагонизма не было, то тогда можно утверждать о единстве России с Европой, о праве ее на включение в общеевропейский дом. Но иллюзия о бесконфликтности отношений с Западом может дорого обойтись для будущих поколений россиян. Стандарт был принят в январе 2014 года, а уже в феврале произошли события, политически опрокидывавшие подход по минимизации конфликтных компонент в освещении истории взаимоотношений России и Запада.
Вызов агрессии со стороны Запада являлся важнейшим фактором истории России. Именно он определял в первую очередь мобилизационный тип российской государственности. При игнорировании же фактора внешней угрозы этот мобилизационный тип оказывается представлен в стандарте как проявление исторического запаздывания России. Отсюда, соответственно, направленность исторического процесса (тренд истории) связывается разработчиками с разгосударствлением. Либеральные реформы оцениваются в плюс (при известно оговорке об ошибочности радикального реформирования), тогда как этатистская политика – в минус.
Литература. То, что наряду с российской литературой, должны изучаться в школе и лучшие зарубежные литературные произведения, не вызывает возражений. Но возникает вопрос о распределении этих произведений по языкам? Почти половина выделяемых часов приходится на англоязычных авторов. Есть также немецкоязычная, франкоязычная компоненты… Однако, помимо европейских языков другие языки, представляющие незападные цивилизации в программе изучения мировой литературы не представлены. То есть опять-таки предложен западноцентричный вариант культуры. (Рис.7)
Рис. 7. Зарубежная литература в почасовом распределении в примерной программе основного общего образования, %
Последнее время широкое распространение получили различные рейтинги, относящиеся к сфере культуры. Западноцентричность проявляется в них еще более акцентировано. В индексах цитирования безоговорочно лидируют западные авторы. В индексах успешности университетов абсолютно доминирует западное высшее образование. Обратимся для примера к рейтингам, отражающим место русской литературы в мировом литературном творчестве. Известно, что ее роль трудно переоценить. Однако в международных рейтингах она на третьих ролях. Доля русской литературы в мировой находится в международных рейтингах в среднем на уровне 1,9 %. Легитимизируется, по сути, культурное превосходство Запада. Принимая западноцентричную модель, мы принимаем соответственно и вторичность российской культуры, отказываемся от цивилизационно-ценностного первородства, отказываемся от своего идейного позиционирования в мире. (Рис.8)
Рис.8. Место русской литературы в западных рейтингах
Через гранты государство имеет возможность поддерживать те направления науки и культуры, которые соотносятся с государственным интересом. Какие направления получают грантовую поддержку в современной России? Для рассмотрения были взяты данные по грантам по гуманитарным исследованиям Российского научного фонда и Высшей школы экономики. Обнаруживается наличие поддерживаемых и неподдерживаемых тем в гуманитарном дискурсе. Поддерживаемые темы — изучение субкультур, девиантного поведения, трагедии человека в отношениях с государством и т.п. в общем направлены на разрушение целого. И совершенно не поддерживаются темы (их нет в соответствующих грантовых представительствах), связанные с русской общностью, русской цивилизацией, вообще с русской проблематикой, с интеграционными проектами. Грантовая деятельность оказывается, таким образом, направлена на разрушение целого и выстраивание препятствий для артикуляции холистской перспективы. (Рис. 9).
Рис.9. Поддерживаемые и неподдерживаемые темы в грантах гуманитарных исследований
Среди преподаваемых в высшей школе гуманитарных дисциплин, есть такие, как, например, политология, фактически транслирующие западный политический и ценностный контент. Ситуацию в преподавании политологии иллюстрирует подсчет по персоналиям политологов и политиков, представленных в соответствующих учебных изданиях. В одном случае для анализа был взят энциклопедический словарь по политологии, в другом – учебник по политологии МГИМО. Западные персоналии составляю более 80 % фигурантов учебника и более 90 % словаря. (Рис.10).
Рис.10. Персоналии, представляющие разные цивилизации в дисциплине «Политология»
Что такое, исходя из полученных данных, представляет из себя, в таком случае российская политология, та самая дисциплина, которая готовит государственно-управленческие кадры для России? Получается, что это подготовка кадров на основе западной истории, западного политического опыта, западного политического ценностного багажа.
Целесообразно напомнить в этой связи и уроки истории. Они свидетельствуют о том, что культурная экспансия всегда предшествует военной. Воевать России приходилось именно с тем, кто служил до этого объектом преклонения. Задавалась транслируемая извне новая культурная матрица, вступающая в противоречие с традиционными нормативами жизни. Вначале осуществлялось культурное подчинение, а за ним реализовывались попытки подчинения военного. (Рис.11)
Рис.11. Культурная экспансия предшествует военной интервенции
Для выявления современного поражающего воздействия когнитивного оружия в сфере истории, обратимся к практике нацистской пропаганды на оккупированных территориях. То, что она была направлена против СССР и советского народа – очевидно. Следовательно, использование составляющих ее сегодня, если такое использование обнаружится, будет означать их антироссийскую направленность.
Во время войны, на оккупированных территориях не все школы были закрыты. В функционирующих школах велось преподавание неких гуманитарных дисциплин. Было два фиксируемых этапа нацистской политики в определении их содержания. Первый этап – объяснения истории России через борьбу азиатского и европейского начала. Азиатское представлялось со знаком минус, европейское – со знаком плюс. Оккупация и приход фашизма преподносилось как новая европеизация России и оценивалось как благо. Новый порядок, который устанавливался нацистами, преподносился как очередной этап российской европеизации. А не точно ли так выстраивается у нас изложение российского исторического процесса? Заявляется наличие общего мирового тренда, европейских ценностей, служивших основой модернизации России. Правильный вектор российского исторического развития, точно также как в гитлеровских циркулярах – европеизация. (Рис. 12).
Рис. 12. История России для российских школ в изложении немецких оккупационных властей периода Великой Отечественной войны
Однако на практике выстроить таким образом образовательный процесс не получалось. И тогда осуществляется переход ко второму этапу. Суть его состояла в выхолащивании из истории больших смыслов, сужение континуума. От рассмотрения больших процессов уходили к рассмотрению жизни человека в ситуационном измерении.
Новый предмет получил привлекательное наименование — «родиноведение». Что плохого в родиноведении? От большой истории в родионоведческом курсе отказывались вообще. Историю страны в рамках родионоведения не изучали, а изучали историю сел, историю фамилий, историю человека в быту, человека в повседневности. Ничего плохого в изучении истории повседневности нет. Но когда микроистория противопоставляется большой истории, это подрывает ту общность, которая выстраивается на соответствующем едином историческом сознании.
А не тоже ли самое происходит сегодня? Вместо истории как процесса, истории как концепции дается история как информация. В качестве наиболее перспективного направления рассматривается история повседневности, история локалитетов.
Обратимся к гитлеровской пропаганде среди советского населения. Смысл ее состоял в том, чтобы отделить народ в СССР от государственной власти. Выстраивалась дихотомия: с одной стороны, власть, жестокий тиран Сталин, с другой – народ. А теперь обратимся к тому, как преподносится в изложении истории войны с либеральных позиций. Та же самая дихотомия: была плохая власть и народ, добившейся победы вопреки Сталину.
Научные теории как инструмент идеологического прикрытия периода «холодной войны»
Уже применительно к эпохе «холодной войны» обнаруживается проектирующие функции генерируемых на Западе мирообъяснительных концептов. Казалось бы, реальное мироустройство – это двуполярный мир: с одной стороны социалистическая система, с другой – капиталистическая. Однако выдвигаемые концепты описывают мир не в рамках существующей бинарной модели, а совершенно иначе. В противоречии с реальной системой двуполярного мира были выдвинуты в период «холодной войны» следующие теоретические направления:
теория цивилизаций А. Тойнби, развитая С. Хантингтоном (основные субъекты — цивилизации и сверхцивилизация);
теория конвергенции (единая, объединяющая капитализм и социализм социальная система);
теория модернизации (основные субъекты — модернизированные страны и страны традиционного общества);
теория «постиндустриального общества» (основные субъекты — постиндустриальные, индустриальные и аграрные сообщества);
теоретические разработки Римского клуба (основные субъекты – страны богатого Севера и бедного Юга);
теория мир-системы И. Валлерстайна (основные субъекты – страны центра, полупериферии и периферии).
Описываемая в рамках указанных теорий модель выстраивалась при всех вариациях в парадигме однополярности. Рухнул Советский Союз, и установилась именно та однополярная система, которая описывалась при разработке всех этих теорий. Следовательно, мы имеем дело не столько с собственно научным анализом, сколько с проектируемостью мира. Соответственно, в ракурсе проектируемой футурологии следует посмотреть сегодня на современные вызовы гуманитарной науки. (Рис. 13).
Рис. 13. Проектируемое мироустройство гуманитарной наукой Запада периода «холодной войны»
Теория «постиндустриального общества»
Одним из популярных концептов этого периода явилась теория постиндустриализма. Однако анализ статистических рядов по доле занятости и доле в ВВП в мире индустриального сектора за двадцатое столетие тренда снижения его значимости не подтверждает. (Рис. 8, 9). Удельный вес промышленной составляющей экономики устойчиво возрастал. Сегодня по отношению к ряду бурно развивающихся стран современного мира уместно использование понятия неоиндустрилизации. Значит, концепт постиндустриализма не отражает ни реальных исторических трендов, ни современной действительности. А в действительности индустриальное производство в мире не исчезло, а оказалось выведенным в значительной мере в страны третьего мира. Сложилась модель, при которой Запад переориентировался на сервисную деятельность, возложив функцию материальное производства на страны полупереферии. Искажая реальные геоэкономические тренды, теория постиндустриализма указывала ложные стратегические ориентиры для стран незападных цивилизационных ареалов, включая Россию – деиндустриализацию и сервисизацию.
Скрытая сторона теории постиндустриализма определялась контекстом «холодной войны». Советский Союз, как известно, сделал основную ставку на развитие индустриального сектора экономики. Индустриализация страны преподносилась в качестве главной экономической задачи. Теория постиндустриализма подсказывала совершенно иные стратегические ориентиры. Удивительным образом ее вброс в мировое информационное пространство совпал с изменением траектории мировой историмческой гонки между СССР и США. Советский Союз с начала индустриализационного рывка последовательно сокращал свое отставание от Соединенных Штатов по совокупным объемам промышленного производства. К началу 1960- х гг. этот разрыв был минимальным. Сохранение существующих на тот момент трендов означало бы, что СССР обходил в течение десятилетия США. И тут – происходит нечто. Темпы промышленного роста в США резко возрастают, тогда как в СССР (РСФСР) происходит соответствующее торможение. На постсоветском этапе показатели роста промышленности в России и вовсе приобретают отрицательное значение. США, между тем, продолжают увеличивать обороты промышленного производства. (Рис. 14).
Рис. 14. Промышленное производство в России и США, в млрд. долл.
Проектирование будущего сегодня
Если верен подход о том, что гуманитарная наука используется в интересах проектируемости будущего мироустройства, можно диагностировать что проектируется. В частности, нас интересует, прежде всего, что составляет целевые ориентиры проектных разработок в отношении России. Соотнесение глобальных футурологических концептов и производных от них проектных научных постановок раскрывается в рамках следующих логических связок:
глобальное потепление — Россия в будущем – страна максимально благоприятного климата;
ресурсное истощение — Россия – обладатель наиболее крупных ресурсных потенциалов мира;
угроза глобального китайского экспансионизма — Россия неспособна сама удерживать свои территории в случае китайской экспансии (Э. Люттвак открыто говорит о грядущей китайско-американской битве за Россию);
утрата контроля за распространением ядерного оружия — ядерный арсенал России может оказаться в руках террористов.
Исходя из всего этого, суммируя выводы указанных теоретических разработок, Россия должна быть взята под контроль международного консорциума. И показательно, что все это артикулировалось еще до крымского прецедента. (Рис. 15).
Рис. 15. Россия в фокусе западной научной футурологии
Такая же методика идентификации обозначаемых в западной гуманитаристике дуальных связей между глобальным вызовом и предлагаемым концептом решений применяется при выявлении проектируемого будущего мира. Именно в этом смысле номинируются и информационно распространяются, как показывают результаты исследования, так называемые «глобальные проблемы современности». Образуются следующие дуальные связи такого рода:
терроризм (в том числе ядерный) — международная борьба с угрозой терроризма, безопасность в обмен на ограничение свобод;
новое переселение народов — установление ограничительных барьеров по притоку мигрантов в страны «золотого миллиарда»;
«война цивилизаций» — усиление международного арбитража;
финансовый кризис, объясняемый как следствие неуправляемости мировыми финансами – интеграция мировых финансов;
утрата функций национальных государств – создание наднациональных структур управления;
катастрофический характер загрязнения окружающей среды – международный контроль за экологическим состоянием регионов мира;
перенаселение Земли за счет неконтролируемости прироста населения в странах мировой периферии – установление мирового контроля за демографическими процессами, планирование семьи;
угрозы распространения эпидемиологической катастрофы из стран периферии – прямое вмешательство мирового сообщества с гуманитарной миссией.
А в итоге, суммируя ответы на каждый из обозначенных вызовов, все предложения сводятся к усилению роли международного сообщества в управлении мировыми процессами. Другими словами речь идет о создании «мирового правительства». Само понятие пока публично не озвучивается. Но именно это и подразумевается как итог разрешения глобальных проблем. (Рис. 16).
Рис. 16. Мировая наука о глобальных проблемах современности и проектирование нового мироустройства
Механизмы «информационной раскрутки»
Итак, наука (или точнее – квазинаучные концепты) широко используются как инструмент идеологического прикрытия. А как технологически осуществляется распространение желаемого проектерам научного концепта? Для этого, прежде всего, существует соответствующее информационное обеспечение. Следовательно, нужен контроль за медиаресурсами. И такой контроль достигнут. Медиаресурсы, сконцентрированные в странах Запада (86 % крупнейших медиакомпаний мира), обеспечивают его тотальное доминирование в мировом информацтионном пространстве. (Рис. 17).
Рис. 17. Доли стран и регионов среди крупнейших медиокомпаний мира, в %
Инструменты научных брендов и научных табу
Еще одним механизмом поддержки соответствующих научных концептов является номинирование: что считать истинной наукой, а что нет. Распространенным приемом является в этом отношении вручение научных премий, установление научных рейтингов и индексов. Классический пример – Нобелевская премия. Подавляющее большинство ее лауреатов по научным номинациям (от 91 до 96 %) – граждане западных государств. О том, что такое распределение не соответствует реальному развитию науки косвенно свидетельствует аналогичное доминирование Запада в номинациях по литературе и борьбе за мир. Очевиден ангажированный характер награждений. (Рис. 28).
Рис. 18. Лауреаты Нобелевской премии в научных номинациях по странам мира, в %
Литература не зависит в той мере как наука от экономической мощи государств. Она опирается на фундамент культуры, а все культуры равноценны. Но и по литературе, как и по науке нобелевские премии получают главным образом представители западных стран. И за мир, судя по соответствующей нобелевской номинации, борется преимущественно западное сообщество. Ситуация абсурдная! Как будто не западные государства бомбили Югославию, Ирак, Ливию. (Рис. 19).
Рис. 19. Лауреаты Нобелевской премии в ненаучных номинациях по странам мира, в %
Существуют различные рейтинги, обеспечивающие информационную раскрутку фигурантам определенных идеологических проектов. Так, в 2011 году 24-й номером списка глобальных мыслителей мира авторитетным журналом «Foreign Policy» был определен один наш соотечественник … Алексей Навальный. Рейтинг определял не политических деятелей, а именно, подчеркнем, глобальных мыслителей человечества. В 2012 году российское представительство существенно расширилось. Наряду А. Навальным (45 место), в Топ-100 вошли на этот раз участницы группы панк-рок группы Pussy Riot — М. Алехина, Н. Толоконникова, Е. Самуцевич (16 место), программист Е. Касперский (40 место), Е. Чирикова (70 место). Позиционирование Pussy Riot как глобальных мыслителей человечества служит наилучшей иллюстрацией того, что собой представляют научные рейтинги в современном мире. 2014 год открыл дверь в перечень глобальных мыслителей экологисту-яблочнику Евгению Витишко, борцам за права ЛГБТ-сообщества – Елене Климовой и Игорю Кочеткову.
Провозглашение, с одной стороны, что считать «передовой наукой», с другой, сочетается с использованием маркера «ненаучности». Казалось бы, для научного познания не должно быть принципиально запретных тем. Однако такого рода табу существуют. Связаны они, как правило, с развитием тем, способных подорвать позиции бенефицириата. Одним из маркеров такой табуизации является конспирология («теория заговора»). Признание работы конспирологичной подразумевает фактически вынесение ей вердикта ненаучности.
Научные гранты и стажировки в контексте геополитической борьбы государств
Управляем ли в целом процесс формирования ценностных предпочтений ученых? Запад ежегодно расходует миллиардные средства на помощь государствам с переходной экономикой и развивающимся странам. Еще в период так называемой «перезагрузки» Филипп Гордон, заместитель госсекретаря США по вопросам Европы и Евразии прямо заявляет, что о существенных средствах затрачиваемых Соединенными Штатами на поддержку демократии и обеспечение прав человека в Российской Федерации.
Безусловно, одним из наиболее весомых компонентов этого финансирования является опосредованная «вербовка» интеллектуальной элиты. Официально легче всего это сделать через поддержку науки. Поддержка через гранты является одной из важнейших и наиболее технически простых статей такого рода трансляции. В тот самый момент, когда российское государство устранилось от финансирования науки, резко возрос поток западных грантов. Падение в масштабах средств, выделяемых на науку в РФ по сравнению с советским временем, выражалось на точке минимума почти стократным разрывом. Резко снизилась заработная плата научных работников в отношении к средней заработной плате по стране. Входившие в СССР в круг элиты, ученые в постсоветское время оказались в статусе аутсайдеров (Рис. 20, 21).
Рис.20. Динамика расходов на науку в России, млрд. долл. США
Рис. 21. Динамика отношения зарплаты в сфере науки к средней зарплате в стране, в %
Прослеживается зависимость в динамике обоих обозначенных финансовых потоков сокращении е финансирования науки со стороны российского государства и возрастания финансирования ее со стороны США, позволяющая говорить об их сценарной увязке. К концу девяностых годов по зарубежным грантам работала половина всех российских ученых. По другим оценкам — 70 %. Западная финансовая поддержка являлась для российских ученых одной из главных статей дохода. Вопрос о том, насколько волен грантополучатель в своих ценностных и идейных установках, не может быть, естественно, получить универсальный ответ. Однако, во всяком случае, нельзя сбрасывать со счетов и то тривиальное положение, что «кто платит, тот и заказывает музыку».
Поддержка через гранты является одной из важнейших и наиболее технически простых статей использования науки в целях идеологического манипулирования.
Соединенные Штаты Америки выделяют ежегодно миллиардные суммы «на поддержку демократии в мире». Выделяемые статьи расходов позволяют четко зафиксировать осуществляемую «мягкую экспансию»: госуправление; обеспечение законности и прав человека; развитие гражданского общества; развитие политической конкуренции.
Многократно возросла с 2000-х годов финансовая активность одного из главных акторов американского управления мировым общественным мнением «Национального фонда демократии. Фонд напрямую финансируется Конгрессом и Госдепартаментом США. На сайте фонда приводится широкий перечень адресатов помощи фонда в России.
Цели фонда определяются следующим образом:
- Поощрять свободные и демократические институты во всем мире через частные инициативы, в том числе через деятельность, способствующую становлению индивидуальных прав и свобод, имеющих важное значение для функционирования демократических институтов;
- Способствовать налаживанию обмена между частным сектором США (в особенности — двумя основными американскими политическими партиями, профсоюзами и бизнесом) и демократическими группами за рубежом;
- Способствовать неправительственному участию США (особенно — двух основных американских политических партий, профсоюзов, деловых кругов и иных частных групп) в программах обучения демократии и создания демократических институтов за рубежом;
- Укреплять демократические избирательные процессы за рубежом своевременным сотрудничеством с местными демократическими силами;
- Содействовать участию двух главных американских политических партий, профсоюзов, деловых кругов и других частных групп США в развитии сотрудничества с теми, кто за рубежом привержен культурным ценностям и институтам и формированию демократического плюрализма;
- Поощрять создание и развитие демократии, отвечающей как интересам Соединенных Штатов, так и конкретным требованиям иностранных демократических групп, получающих помощь по программам, финансируемым Фондом.
Направления финансирования охватывают фактически все ниши возможного целевого воздействия на несиловые потенциалы государств:
- Плюрализм;
- Демократическое управление и политические процессы;
- Образование, культура и коммуникации;
- Исследования;
- Международное сотрудничество.
«Национальный фонд демократии» важнейшая, но не единственная структура, финансирующая в американских интересах развитие соответствующих направлений науки в странах мира. Активная роль принадлежит, в частности, посольствам США.
Основания грантовой поддержки комиссии по Демократии Посольства США в России в рамках Программы малых грантов «Открытый мир» устанавливает следующий перечень направлений:
открытый доступ к информации, свобода слова, свобода прессы, открытость органов управления;
развитие гражданского образования;
правозащитная деятельность, в том числе, права женщин, детей, представителей различных национальностей;
поддержка общественных движений и общественной активности, подготовка и поддержка корпуса волонтеров;
развитие правового государства и механизмов правовой защиты личности;
предотвращение насилия в семье и торговли женщинами;
распространение опыта строительства демократии, в том числе, опыта США.
Основными формами грантополучателей определяются:
конференции, семинары, тренинги, презентации и другие виды образовательной и обучающей деятельности;
публикация материалов;
подготовка видеоматериалов;
проведение общественных кампаний;
организация общественных центров, ассоциаций;
создание базы данных и компьютерных пунктов открытого доступа.
Безусловно, международное сотрудничество для развития национальной науки необходимо. Без него, будучи изолирована, она может оказаться в состоянии стагнации. Но достаточно посмотреть на долю зарубежных и российских источников в финансировании научных исследований в рамках международного сотрудничества, чтобы убедиться — в чьих интересах и по чьему целевому заказу это сотрудничество осуществляется (Рис. 22).
Рис.22. Финансирование научных исследований вузов в рамках международного сотрудничества, в %
Характерно определение пропорций отраслей наук, получающих финансирование по зарубежным грантам. Следовало бы ожидать, что это должны были бы быть технические или естественные науки. Авторитет России по этим направлениям в мире еще достаточно высокий, чего не скажешь о российской гуманитаристике. Но преимущественное финансирование из-за рубежа получают именно общественные науки. Представителей точных наук предпочитают приглашать на работу за рубеж, нежели инвестировать через них российские научные инфраструктуры. Преимущественное финансирование по зарубежным грантам общественных наук в России объясняется опять-таки идеологическими, а через них и геополитическими обстоятельствами (Рис.23).
Рис.23. Распределение объема финансирования зарубежных грантов и контрактов по областям знаний, %
Наряду с грантами, традиционным каналом «вербовки» элит всегда являлись иностранные стажировки. Этот механизм был активно применен в период непосредственно предшествующий распаду СССР. В конце 1980-х гг. открылись «шлюзы» и многие будущие флагманы российской политики и науки, направленные стажироваться на Запад, оказались в обойме пропагандистской обработки. Изменилась ли принципиально ситуация сегодня? Статистика показывает, что зарубежные стажировки финансируются преимущественно из зарубежных же источников. Интересантом стажирования представителей нынешних и будущих элит России за рубежом выступает Запад. Ответ на вопрос — зачем ему это нужно – очевиден (Рис.24).
Рис.24. Источники финансирования зарубежных стажировок по направлению наука и образование, в %
Характерно распределение по регионам мира доли российских стажеров, поддерживающих отношения с центрами стажировки после ее завершения. Определенно лидирует в этом отношении США. И это несмотря на те объективные трудности, которые связаны с удаленностью Соединенных Штатов от России в сравнении со странами Европы. Значит, американские центры стажирования представителей российской элиты проявляют большую заинтересованность в сохранении соответствующих коммуникаций (Рис.25).
Рис.25. Поддержание стажерами активной связи с иностранными вузами, где они проходили стажировку, в %
Россия сегодня оказывается в значительной степени заложницей ряда квазинаучных концептов. Восприятие их на уровне окормляющих власть экспертных группировок заводит государство в «стратегические ловушки», ведет к снижению суверенности. Отсюда актуальность создание системы информационного противодействия «когнитивному оружию». Это противодействие напрямую соотносится с возрождением национальноориентированной российской науки.
Вызовы современной космополитизации сферы знания обусловливают обращение к словам И.В. Сталина, сказанных им в 1947 году, всего через два года после окончания войны о преклонении перед иностранцами. «А вот есть такая тема, — говорил он на встрече с писательской общественностью, — которая очень важна, которой нужно, чтобы заинтересовались писатели. Это тема нашего советского патриотизма. Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей, у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Эта традиция отсталая, она идет еще от Петра. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами-засранцами. Простой крестьянин не пойдет из-за пустяков кланяться, не станет ломать шапку, а вот у таких людей не хватает достоинства, патриотизма, понимания той роли, которую играет Россия… В эту точку надо долбить много лет, лет десять эту тему надо вдалбливать. Бывает так: человек делает великое дело и сам этого не понимает. Вот взять такого человека, не последний человек, а перед каким-то подлецом-иностранцем, перед ученым, который на три головы ниже его, преклоняется, теряет свое достоинство. Так мне кажется. Надо бороться с духом самоуничижения у многих наших интеллигентов». Сталинские слова сегодня звучат гораздо более актуально, чем в 1947 году.
Leave a comment