Идеологема великодержавия в современной России

Государственная идеология в России запрещена Конституцией Российской Федерации 1993 года. Этот конституционный запрет обходится посредством использования синонимичного идеологии понятия «национальная идея». Призыв В.В. Путина сформулировать национальную идею не является для постсоветской России чем-то принципиально новым. Эта задача ставилась еще в 1996 году Б.Н. Ельциным. Новое состоит в понимании того, какая идеология должна быть принята Россией. Выступление Путина на заседании клуба «Валдай» 19 сентября 2013 года обозначила намерение власти осуществить идеологический поворот.

Ранее идеология Российской Федерации выражалась фактически идеологемой «Россия – великая европейская страна». Она соотносилась с общим историческим направлением русского западничества. Западниками являлись и Горбачев, и Ельцин, и Медведев, и первоначально Путин. Еще в среде позднесоветской элиты пользовались популярностью и обсуждались в закрытом формате идеи конвергенции. Будущее страны виделось в интеграции с высокотехнологичным Западом. Новое геополитическое устройство мыслилось как объединение «богатого Севера». Однако обострение отношений с США к концу ельцинского президентства (бомбардировка Югославии) привело к коррекции стратегических планов. Вместо интегрированного Запада российское политическое руководство заговорило об интегрированной Европе. Россия при этом мыслилась не просто составной частью, но и потенциальным лидером объединенного европейского мира. «Наши ценности, — говорил, находясь на посту президента Д.А. Медведев – те же, что и у вас на Западе… Разница с Россией заключается только в том, что мы большие, очень большие, и у нас есть атомное оружие».

В соответствии с принятой идеологией главным ориентиром государственно-управленческой практики являлась демонстрация Россией успехов в реформировании по западным образцам. Отсюда – активное использование либеральной риторики. Она была предназначена убедить Запад в том, что Россия ему ценностно подобна. С этой же целью принимались соответствующие проекты. Наиболее яркие примеры в этом отношении – реформа в соответствии с Болонской моделью системы российского образования и введение институтов ювенального права.

Однако к президентским выборам в России 2012 года стало очевидно, что идеологический проект «Россия – великая европейская страна» не состоялся. Его неуспех был определен рядом обстоятельств:
1. Европа и шире Запад не принял Россию в свое сообщество, фактически отказав в признании ее цивилизационного подобия;
2. реформы западного образца в России не удались, приведя к разрушению прежней системы жизнеустройства, но не создав новой;
3. народ в большинстве своем идеологии западничества не принял. Неприятие со стороны Запада объяснялось сохранением имперских амбиций и великодержавных потенциалов России («путинская неоимперскость»).

В рамках принятой российской элитой идеологемы «великой европейской страны» возникает развилка. Она состояла в выборе между российским великодержавием и российской европейскостью. Необходимость этого выбора привела к расколу среди элиты. В.В. Путин делает выбор в пользу великодержавия. Об этом прямо свидетельствует следующий фрагмент из валдайского выступления президента: «Практика показала, что новая национальная идея не рождается и не развивается по рыночным правилам. Самоустроение государства, общества не сработало, так же как и механическое копирование чужого опыта. Такие грубые заимствования, попытки извне цивилизовать Россию не были приняты абсолютным большинством нашего народа, потому что стремление к самостоятельности, к духовному, идеологическому, внешнеполитическому суверенитету – неотъемлемая часть нашего национального характера. К слову сказать, не срабатывает такой подход и во многих других странах. Прошло то время, когда готовые модели жизнеустройства можно было устанавливать в другом государстве просто, как компьютерную программу».

Более того, та часть элиты, которая была связана с прежней идеологической парадигмой западничества, определялась как враждебная России. «…Отсутствие национальной идеи, основанной на национальной идентичности, – пояснял Путин на Валдайском клубе, — было выгодно той квазиколониальной части элиты, которая предпочитала воровать и выводить капиталы, и не связывала свое будущее со страной, где эти капиталы зарабатывались».

Но для выстраивания идеологии великодержавности нужно было определиться с ее ценностным фундаментом. С этим и возникли серьезные затруднения. Путин на заседании Валдайского клуба заявил не только о неприемлемости для России идеологии либерализма, но также консервативной идеологии Российской империи и коммунистической идеологии СССР. Что же именно оказалось неприемлемо в идеологических подходах, связанных с прежними историческими воплощениями России? Напрямую об этом не говорится. Однако в проводимой политике проявляемый диссонанс по отношению к историческим моделям российской государственности проявляется со всей очевидностью. Важнейшей составляющей идеологии царской России является опирающийся на христианскую аксиологию концепт общинности («соборности» в терминологии славянофилов).

Коммунистическая идеология выражала тот же модифицированный в новых условиях подход, утверждающий приоритетность коллективизма над индивидуализмом. Именно эта идея коллективистского общинного равенства и не принимается современной политической элитой России. Возникает «кентаврическая» модель, сочетающая апелляцию к русским цивилизационно-ценностным накоплениям со ставкой на индивидуализм и политику приватизации. С одной стороны, утверждается уникальность российского исторического опыта. Но, вместе с тем, отрицаются на практике фундаментальные характеристики традиционного российского жизнеустройства.

В концепте великодержавия нет чего-то из ряда вон выходящего. Есть проект великих Соединенных Штатов Америки, великой Британии (что получило закрепление в названии самого британского государства), великого Китая («срединного государства»)… Должен быть, очевидно, и проект великой России.
Принятие концепта великодержавия предполагало соответствующую демонстрацию достигнутого величия. На отражение престижа «великой державы» ориентированы многие проекты путинского периода. По логике великодержавия они охватывают все сферы государственного позиционирования:

• великая технологическая держава (проект высокоскоростного железнодорожного сообщения, проект Глобальной навигационной спутниковой системы, борьба за право проведения Экспо-2020);
• великая армия (проведение в 2013 г. крупнейших со времен СССР военных учений);
• великие стройки (крупнейший в мире вантовый мост, соединяющий Владивосток с островом Русским);
• великие научные проекты (создание инновационного центра «Сколково», описываемого в качестве российского аналога американской Кремниевой долины);
• великие архитектурные сооружения (в путинский период построены восемь крупнейших зданий Российской Федерации, наиболее высотное из них – небоскреб «Меркурий Сити Тауэр» — 338,8 м., в перспективе его превзойдут по размерам «Башня Федерация» — 385 м. и «Лахта-центр» — 463,7 м.);
• великость традиционных российских религиозных конфессий (в постсоветский период возведены крупнейшие храмы всех традиционных религий России – православия – «Храм Христа Спасителя» — 103 м., ислама — шесть самых высотных мечетей Европы, включая Нижнекамскую соборную мечеть, грозненскую «Сердце Чечни» и казанскую «Кул Шариф», буддизма – крупнейший хурул Европы «Золотая обитель Будды Шакьямуни»);
• великая культура (открытие Президентской библиотеки имени Ельцина, грандиозные торжества в связи с рядом исторических юбилеев);
• великая спортивная держава (поставленный на летней Универсиаде в Казани абсолютный рекорд по завоеванным одной страной медалям, Зимняя Олимпиада 2014 г., Чемпионат мира по футболу 2018 г.);
• великий геополитический статус (постсоветская реинтеграция в рамках Таможенного союза ЕврАзЭС).

Логика всех этих достаточно затратных проектов раскрывается Путиным в его истолковании понятия «национальная идея», данном им еще в 2004 году: «Нам нужно быть конкурентоспособными во всем. Человек должен быть конкурентоспособным, город, деревня, отрасль производства и вся страна. Вот это и есть наша основная национальная идея сегодня». Именно так, как торговые марки и представляются проекты, презентующие российское великодержавие. Однако большинство этих проектов реализуется в отрыве от состояния самой страны. Они не только не выступают локомотивами развития, а выкачивая деньги из экономики России, усиливают диспаритеты развитости. Реализуется модель анклавных зон процветания при общей системной стагнации. Великой суверенной страны на такой основе построить невозможно.