К дискурсу о консервативной идеологии: аппаратный консерватизм

Из всех классических идеологий в центре общественного дискурса сегодня оказался консерватизм. От социализма отказались при демонтаже СССР, либерализм провалился при Ельцине. Панацея была найдена в консерватизме. По консервативной идеологии идет защита потока диссертаций. Консервативной партией самопозиционируется «Единая Россия». Однако при этом, что такое консерватизм и в чем же собственно состоит сущность консервативной идеологии, мало кто понимает. Характеру современного осмысления феномена консерватизма наиболее точно соответствует фраза Владислава Суркова: «Мы, безусловно, консерваторы, но пока не знаем, что это такое».

Основной дискурс сейчас идет по вопросам номинации консервативных ценностей и описании многообразия форм консервативной мысли. В результате мы приходим к такой констатации: консерватизм многогранен, и консерваторы – это те, кто за все хорошее и против всего плохого. Кто же с ними не согласится? Важна ли Церковь? Безусловно. Государство? Да. Нравственность, духовность? Никто не будет против всех этих категорий.

Существует два широко представленных подхода трактовки консерватизма. Первый подход связан с авторитетом К. Мангейма. Консерватизм для него это не идеология, а стиль мышления. Как ментальный тип консерватор в большей степени созерцатель-метафизик, нежели практик. Можно вспомнить в этой связи высказывание Вудро Вильсона: «Консерватор – это такой человек, который сидит и думает, но чаще – сидит». В этой непрактичности консерваторов следует, вероятно, видеть одну из причин кризиса монархии в России начала XX столетия. В 1917 году представители многочисленных монархических организаций «сидели и думали», тогда как другие действовали. Зачастую именно неспособность к действию, боязнь борьбы, нежелание перемен определяла выбор консервативного концепта. Но об идеологии в маннергеймовском понимании консерватизма сегодня речи не идет.

Второй подход раскрывается через парадигму воззрений С. Хантингтона. Консерватизм в хантингтоновской трактовке – это защита наличных социальных институтов. Все консерватизмы — реактивны. Но это тоже не идеология. Здесь речь идет о механизме охранительной реакции на исторические вызовы. Вызовы же могут быть разные. В Российской империи начала XX в. Существовал черносотенный консерватизм. Он защищал монархические устои государственности. Применительно к позднесоветской эпохе говорят о брежневском консерватизме. Но он защищал уже совершенно другую реальность. Теперь есть единоросский консерватизм. Где общность между всеми этими консерватизмами? Ее нет. Как самостоятельная идеология консерватизм в этом отношении исчезает.

Зачастую на практике консерватизм – это элементарная боязнь изменений. Процитирую знаменитого логика, математика Альфреда Уайтхеда: «У человечества есть только два пути – или развитие, или деградация. Консерватизм в чистом виде противоречит сути законов Вселенной».

Движение, как известно, это одна из базовых характеристик жизни. Организм не может существовать в иных форматах, нежели развитие или деградация. Состояние покоя есть опасная иллюзия. Стагнирующая система неизбежно деградирует. Поэтому консерватизм, как консервация текущего состояния, бесперспективен. Собственно консерватизма в чистом виде не существует, да и, вероятно, не может существовать.

При использовании понятия консерватизм произошла определенная подмена. Консервация – это не идеология, а средство с использованием этого понятия. Это определенное средство. Ведь не будет же никто считать защиту идеологией. Консервация может быть рядоположена с революцией и реформой – другими политическими средствами. Она состоит в защите той или иной системы, той или иной действительности, которая может исторически различной. В этом отношении рядоположение социализм – коммунизм – либерализм – консерватизм не корректно.

Консерватизм в большей степени явление прилагательное. Есть либеральный консерватизм, есть социалистический консерватизм, есть традиционалистский консерватизм и много других консерватизмов. Все они не самостоятельные явления, а прилагаемые к другим идеологиям.

Что номинируется в качестве признаков консерватизма? Первенство общества по отношению к личности — но это социализм. Доминанта национального государства — но это национализм. Подобным же образом весь идеологический арсенал консерватизма растаскиваются по другим идеологиям.

Существует также вариативность консерватизма в страновом выражении. Есть французский консерватизм, принципиально отличный от английского, есть английский – принципиально отличный от немецкого. И опять-таки самостоятельность идеологии консерватизма утрачивается.

А что же тогда может быть рядоположено с социализмом и либерализмом в идеологическом плане? В качестве указанного рядоположения может быть использован традиционализм. Социализм акцентирован на идее общности, коммунизм – общины, коммуны, либерализм – свободы, национализм – нации, традиционализм — традиции. Соответственно, традиционализм не может быть отождествлен с консерватизмом. Если консерватизм выражает принцип охранительства, то традиционализм акцентирует другое качество – преемство.

В историософском плане традиционализм апеллирует к идее восстановления на обновленной основе модели традиционного общества. Он в этом плане противостоит и социализму, и либерализму, как модернистским концептам. Могут возразить, что традиции тоже бывают разные. Почему в таком случае к традиционализму не может быть отнесен такой же упрек о страновой разнородности, как и к консерватизму. Дело в том, что существуют различные уровни традиции. Есть локальные традиции, этнографические, есть цивилизационно-образующие, есть так называемые примордиальные, изначальные, относимые ко всему человечеству. При апелляции к собственной стране речь идет о цивилизационно-образующей традиции, при обращении к миру в целом — о примордиальной, как «белом ценностном пакете человечества». Консерватизм отрицает универсальность. А вот традиционализм как раз выражает универсалистский подход. У каждого народа есть свой путь к Богу – традиционалистская формула.
Возвращаясь к изречению Владислава Суркова, уместно задаться вопросом — а какой собственно тип консерватизма сложился в современной России – «фундаментальный», «социальный», «революционный», «либеральный»? Думаю, ни один из них. Наиболее точно было бы охарактеризовать предлагаемую сегодня версию консерватизма как «консерватизм аппаратный».

Вызывает на первый взгляд удивление тот политический кульбит, совершив который, пришли к консерватизму современные российские консерваторы. Не знаю, есть ли в истории аналоги такого рода. Бывшие коммунисты и комсомольцы массово превратились в одночасье в убежденных либералов, а затем столь же дружно и столь же стремительно перезаписались в консерваторов.

Проделанный кульбит во многом объясняется логикой развития капитала. На излете советского режима перед партноменклатурой встала задача приватизации государственной собственности и легализации накопленного под партийным прикрытием капитала. Идеологическим прикрытием указанных операций лучше всего могла послужить доктрина либерализма. Далее возникает задача обосновать свое эксклюзивное право на владение приватизированными ресурсами, ограждая их от вероятностных международных претендентов. Отсюда — замена деактуализировавшейся идеологии либерализма идеологемами национального консерватизма. Следуя обозначенной логикой, новым идеологическим ориентиром российского капитала должен стать фашизм, перспектива которого уже реально обозначена в спектре умонастроений масс.
Аппаратный консерватизм — это конформизм, знамя для царедворцев. И если говорить об идеологии аппаратного консерватизма, то это идеология «Вашего превосходительства».
Есть, таким образом, принципиальная необходимость дифференциации традиционализма и консерватизма.