От «холодной войны» к «холодной войне»: причины воспроизводимости конфликта

 

И вряд ли сегодня можно найти более актуальную историческую тему, чем «холодная война». Понятия «новая холодная война», или «холодная война 2.0» являются сегодня основной парадигмальной характеристикой современного состояния мировых отношений и реалий российской жизни.

Торговые эмбарго и блокады,

персональные санкционные списки,

организация «цветных революций и «пятой колонны»,

эскалация напряженности вокруг «горячих точек»,

масштабные военные учения и гонка вооружений,

информационные кампании по формированию образа врага и негативизации исторического прошлого,

неомаккартизм, как преследование потенциальных симпатизантов противоположной стороны,

перепалки и взаимообвинения на площадке ООН,

идеологическая пропаганда и рост массовых фобий в отношении противника,

– все это производные «новой холодной войны», без фиксации которой ничего в современных мировых процессах понять и объяснить было бы невозможно.

О «новой холодной войне» уже не первый год говорят ведущие политические эксперты, пишут мировые СМИ. Некоторое время назад факт «новой холодной войны» был признан с определенным лагом во времени и на высшем правительственном уровне России. Об этом заявил премьер-министр, выступая на Мюнхенской конференции по безопасности. Между тем, с противоположной стороны не просто фиксируют — война идет, и не только призывают (в выступлениях отдельных экспертов) остановить сползание мира в ситуацию перманентной конфронтации, но и заявляют о намерении победить, разгромить Россию окончательно. Стратегия «холодной войны 2.0» мыслится не в 45-летней перспективе по аналогии с первой холодной войной, а как план блиц-криг. Основанием для такого рода оценок служит справедливая констатация, что Российская Федерация — это не СССР и теми мобилизационными потенциалами и возможностями, которыми обладал Советский Союз, не обладает. Приведем в данном случае для иллюстрации некоторые индикативные высказывания.

Филип Бридлав, глава Европейского командования США и Верховного главнокомандования Объединенных вооруженных сил НАТО в Европе: «Россия решила быть противником и составляет долгосрочную угрозу для существования Соединенных Штатов и их союзников и партнеров в Европе… Россия расширяет свое влияние еще дальше в попытках вновь утвердиться в роли лидера на мировой арене… Чтобы противодействовать России, Европейское командование вместе с союзниками и партнерами проводит мероприятия сдерживания и готовится в случае необходимости бороться и победить».

Збигнев Бжезинский: «Холодная война давно уже началась. Но, к счастью, по-прежнему маловероятно, чтобы она вылилась в горячий конфликт. Новая «холодная война» не будет такой же продолжительной, потому что сейчас события развиваются намного стремительнее, чем раньше. Сейчас внешнеполитическое давление гораздо сильнее ощущается во внутренней политике. Так что если Украина не развалится, давление на российское руководство внутри страны заставит его искать альтернативы».

Публикация в газете «Bild», статья «Почему Россия проиграет новую холодную войну»: «Россия проиграет новую холодную войну из-за отсталости своей экономики, зависимости финансовой системы от западных партнеров, отсутствия демократических институтов и падения цен на нефть».

Россия определена как одна из трех глобальных угроз на уровне Стратегии национальной безопасности США, вместе с ИГИЛ и лихорадкой Эбола. А если угроза названа, то в мифологизированном Голливудом сознании американцев требуется, чтобы она была скорейшим образом ликвидирована. Возникают лингвистические параллели с другими американскими идеологемами – «империя зла» и «ось зла». Восемь лет прошло между словами Рейгана о СССР, как «империи зла» и распадом Советского Союза, что уже Биллом Клинтоном было определено как «совместная российско-американская революция». Ирак, Ливия, Сирия – все эти страны были вначале зачислены в «ось зла» и вслед за этим приняли на себя кровавые удары. Вокруг других стран «оси» — Ирана и КНДР нагнетается военная эскалация. Отнесение теперь и Российской Федерации, сделанное публично и официально, в категорию глобальных угроз может означать, к сожалению, только одно – расчет на скорую победу над Россией в «новой холодной войне»

Стоит ли говорить, что расчеты такого рода могут при попытках реализации не просто обернуться глобальной катастрофой, а стать роковым сбоем в земной эволюции. Загнанная на край пропасти нация будет сражаться до последнего, в каком бы состоянии морального разложения она к этому времени не пребывала. Когда речь идет о загнанных на край пропасти 140 миллионах, обладающих к тому же ядерным оружием, мало никому не покажется. Российская Федерация, конечно не Советский Союз. Но русский народ, оказавшись в шаге от гибели, уже неединожды в своей истории находил внутренние, не учтенные в теориях экономического человека ресурсы для сверхмобилизации.

Большое влияние на американскую администрацию оказывала в свое время «теория домино». К ней непосредственно апеллировали и Эйзенхауэр, и Джонсон. Цветные революции от «бархатной» до «арабской весны» также выстраивались по лекалам «теории домино», указывая, что от нее не отказались и в настоящее время. Согласно ей — падающая фишка — государственный режим валит при своем падении рядом стоящие фишки — соседние государства. В конечном итоге повалится все домино.

Иллюстрация эффекта домино представляют сегодня миграционные волны и террористические удары, обрушившиеся на Европу. За несколько месяцев до своей гибели Муаммар Каддафи пророчески предупреждал: «Пренебрежение стабильностью Ливии повлечёт за собой обрушение мира в мире, через нестабильность в Средиземном море. В случае, если наша власть в Ливии должна будет прекратиться, миллионы африканцев хлынут нелегально в Италию, во Францию… Европа станет чёрной в самое небольшое время. Это наша сила блокирует нелегальную иммиграцию. Это благодаря нам царит стабильность в Средиземном море, во всю длину  2 000 километров вдоль ливийских берегов. Мы предотвращаем иммиграцию, сдерживаем развитие и продвижение Аль Каиды … Таким образом, если стабильность в Ливии будет нарушена, это немедленно будет иметь плохие последствия для Европы и для Средиземноморья. Все будут в опасности!».

Европейцы сегодня кусают локти, что не вняли предупреждениям ливийского лидера. Но отдают ли на Западе отчет, какие последствия ожидают мир в случае действительного уничтожения Российской Федерации. Россия это такая фишка, падение которой обрушит всех, станет в случае фундаментального уничтожения не просто геополитической, а антропологической катастрофой.

Новая «холодная война» может в своем развитии перейти грань, отделяющую ее от войны горячей. Заявления о том, что при нанесении США сегодня первыми ядерного удара ответный удар Россия будет нанести не в состоянии. Таким образом, мы фиксируем что конфликт, условно определяемый понятием «холодная война», составляет реальную угрозу и для России, и для человечества.

Соответственно, возникает проблема определения причин и истоков конфронтации. Если обе конфронтации — и ту, которая началась семьдесят лет назад и современную мы определяем общим понятием «холодная война», значит, имеются их определенное сущностное и генезисное подобие. Это значит, что изучая причины первой холодной войны, что позволяет имеющаяся историческая феноменология, мы можем установить и причины современного конфликта.

Принципиальное значение в выявлении причин «холодной войны» имеет определение точки отсчета. От выбора этой точки зависит, в свою очередь, идентификация инициируещего актора. В советской историографии этими инициирующими акторами определялись США и Великобритания, в англо-американской – Советский Союз. Существенным упрощением было бы сегодня перейти на разбирательство по принципу «кто виноват». Но с той стороны вердикт выносится вполне определенный – виновен СССР. И это утверждение укладывается в выстраиваемую макроисторическую схему обоснования имманентной империалистичности России. Российской империи приписывается сегодня главная ответственность в развязывании Первой мировой войны, как реализации стремления утвердиться на Балканах и овладеть Константинополем. На СССР возлагается вина в развязывании Второй мировой войны, как реализации стратегии советско-германского раздела Европы. И опять-таки именно Советский Союз обвиняется в развязывании «холодной войны», по сути, являющейся третьей мировой. Ему приписываются в данном случае амбиции советизации всей Европы и возможно, Ближнего Востока. И вот он финальный, уже не исторический, а политический итог – обвинение современной путинской России в развязывании новой глобальной конфронтации – «холодной войны 2.0». Новая приписываемая имперская амбиция – восстановление СССР. Получается, что Россия самим фактом своего существования несет угрозу миру.

И удивительное дело, что современная российская учебная литература, за редкими исключениями,  в определении генезиса «холодной войны» либо занимает нейтральную позицию – «виноваты все», либо и вовсе транслирует точку зрения англо-американской историографии. Обратимся к учебнику «История России. XX век» под редакцией Андрея Зубова. В работе над ним приняло участие более 30 историков, представляющих ведущие академические и вузовские структуры страны, а также ряда зарубежных центров. Сталинская послевоенная внешняя политика интерпретируется в нем как переход от коммунистического к имперско-геополитическому экспансионизму. А вот Фултонская речь Черчилля трактуется как выступление в защиту «христианской цивилизации».

Какие претензии в дискуссии о виновниках развязывания «холодной войны» предъявлялись СССР? Установление просоветского режима в Польше; ультиматум предъявленный Сталиным Турции в отношении проливов и Западной Армении; затягивание вывода советских войск с территории Ирана; поддержка коммунистической революции в Греции – все это были реальные шаги по укреплению геополитического положения СССР.

Обращает при этом на себя внимание – два обстоятельства, связанные, соответственно, с европейским и турецким направлениями. Вопреки расхожему мнению, ни в одной из европейских стран, где находились советские войска, не было установлено в 1945-1946 годах однопартийное коммунистическое правительство. А ведь именно в этом обвиняют СССР сегодня – замене по итогам Второй мировой войны «фашистского рабства коммунистическим». Однопартийные коммунистические правительства в восточноевропейских странах формируются только с 1947 года, когда «холодная война» была уже в полном разгаре. Сталин в Европе ограничивал претензии примерно той зоной, которую еще Николай Данилевский определял как естественные границы славянско-православного культурного типа.

Турецкая проблема, также как и сегодня, как и в девятнадцатом веке, стала одной из главных точек напряженности в отношениях России и Запада. Это заставляет, как минимум, серьезно задуматься.

Но главное – все претензии, предъявляемые СССР, не означают, что Советский Союз инициировал войну с Западом. Война менее всего была нужна именно СССР поскольку, во-первых, именно Советский Союз наиболее пострадал демографически, экономически и инфраструктурно во Второй мировой войне, и его экономические потенциалы уступали потенциалам США; во-вторых, он не обладал на тот момент ядерным оружием, которым уже обладали Соединенные Штаты; в-третьих, Советский Союз являлся на тот момент побеждающей стороной в соперничестве за умы и сердца, то что сегодня бы назвали «мягкой силой», и ему не было необходимости менять формат противоборства на военный.

Действительно, симпатии к СССР достигли после победы над фашизмом исторического апогея. Ориентированные на Москву Коммунистические партии существовали в большинстве стран мира (всего на 1945 год 76 коммунистических и рабочих партий). Просоветские настроения доминировали и среди мировой интеллектуальной элиты.

Важное свидетельство в самые годы развертки холодной войны о том, кто в действительности, является ее инициатором, представил один из основоположников цивилизационного подхода Арнольд Джозеф Тойнби. «На Западе, — писал он  через три года после окончания Второй мировой войны, — бытует понятие, что Россия – агрессор. И если смотреть на нее нашими глазами – то все признаки налицо… На взгляд русских все обстоит ровно наоборот. Русские считают себя жертвой непрекращающейся агрессии Запада, и, пожалуй, в длительной исторической перспективе для такого взгляда есть больше оснований, чем нам бы хотелось…  Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства, пожалуй, действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада — агрессорами… Русские навлекли на себя враждебное отношение Запада из-за своей упрямой приверженности чуждой цивилизации».

О том, чтобы у Советского Союза были в наличии планы нанесения удара по странам Запада ничего не известно. И напротив, такие планы вплоть до 1949 года, пока СССР не обзавелся собственным ядерным оружием, находились постоянно на столах политического и военного руководства государств англо-саксонского блока. Первый план такого рода – операция «Немыслимое» был инициирован Уинстоном Черчиллем еще до капитуляции Германии. Фигурировала предполагаемая дата начала военных действий – 1 июля 1945 года. В борьбе против СССР предполагалось использовать сохраненные и развертываемые на восток нацистские силы. И сепаратные переговоры с Германией – невозможные для СССР (нацистская идеология была определена как человеконенавистническая), были вполне возможны для Англии и США и реально проводились. Нацистские преступники — специалисты по военному делу, организации диверсий, пропагандистской работе укрывались под нишей западных служб, рекрутировались на новую войну. Операции «Немыслимое» не был дан ход только ввиду отрицательного заключения экспертов о ее исходе. Война, как показывали их расчеты, будет: во-первых, длительной; во-вторых, дорогостоящей; в-третьих, приведет к поражениям в Европе и на Ближнем Востоке.

Новый план развертывания войны против СССР «Totality» был уже разработан в американском генералитете в конце 1945 года. По нему, а это было уже после ужасов Хиросимы и Нагасаки, предполагалось осуществление ядерной бомбардировки 20 советских городов. Мир находился на волоске. Остановило только то, что к концу 1945 года ядерный арсенал США не соответствовал еще масштабу планируемой операции. План был отложен. В него вносились коррективы, менялись кодовые названия – «Пинчер» (1946 г.), «Бройлер» (1947 г.), «Граббер», «Эразер», «Даблстар», «Хафмун», «Фролик», «Интермеццо», «Флитвуд», «Сиззл», «Чариотир» (1948 г.), «Дропшот», «Оффтэкл» (1949 г.).

Мировая трагедия не произошла только потому, что СССР, вопреки западным экспертным прогнозам о 15 годах восстановительного периода, создал уже в 1949 году собственное ядерное оружие, а далее сумел достигнуть ядерного паритета. Процитирую лишь один из множества документов отражающих подготовку США к войне с Советским Союзом, подготовленный Объединенным комитетом военного планирования: «Нынешняя концепция войны с СССР, рассчитанная на ближайшие три года, основана на возможно раннем развертывании воздушного наступления, до предела использующего разрушительную силу и психологический эффект атомной бомбы, соединенного с бомбежкой обычными средствами тех элементов национального потенциала, от которых зависит способность к продолжению военных действий… Союзники должны вести в СССР и на оккупированной им территории политическую, психологическую и подпольную войну. Психологическая деятельность должна максимально использовать страх перед атомной бомбой, дабы ослабить волю народа СССР к продолжению военных действий и укрепить волю диссидентских групп». Предполагалось, что две дивизии и две авиагруппы направляются в Москву, по одной — в Ленинград, Архангельск, Мурманск, Горький, Куйбышев, Киев и другие города. Всего в оккупационные войска включалось 22 дивизии и 22 авиагруппы. После нанесения авиаудара должны были быть «выведены из строя» 65 миллионов человек.

Шестьдесят пять миллионов – за несколько часов. Чудовищный гитлеровский геноцид меркнет на фоне такого рода планирования. Аргумент о недопустимости установления однополярного мира сегодня – очевиден.

В узком смысле понятия «холодной войны», как противоборство держав, обладающих ядерным оружием и в силу этого воздерживающихся от применения военной силы друг против друга, она началась только в 1949 году, когда СССР нарушил монополию США на обладание атомной бомбы. Именно в этом значении понятие и использовал впервые Джордж Оруэлл. В октябре 1945 года он предсказывал появление двух-трех государств, помимо США, которые обзаведясь сверхоружием, установят договоренность не применять его по отношению друг друга. Это, согласно Оруэллу, положит «конец масштабным войнам ценой бесконечного продления мира, который не есть мир». В прогнозе английского писателя нельзя согласиться только с характеристикой «бесконечным». Научно-технический прогресс не стоит на месте. Можно предвидеть появление нового сверхоружия, которое парализует действие сверхоружия прежней эпохи. Пока этого не произошло. Россия все еще обладает силами ядерного сдерживания. Но мировые экономические и финансовые диспаритеты могут привести к повторению ситуации монополии в обладании новым сверхоружием. И тогда, то, что не произошло в 1945-1949 гг. может произойти.

Важное значение в обосновании для руководства США конфронтационного курса имела так называемая «длинная телеграмма» советника посольства США в Москве Джорджа Кеннана, неофициально прозванного архитектором «холодной войны». Среди аргументов был и представлен довод, что «коммунистический империализм» базируется на особых ментальных чертах русского народа. «У истоков маниакальной точки зрения Кремля на международные отношения лежит традиционное и инстинктивное для России чувство незащищенности. Изначально это было чувство незащищенности аграрных народов, живущих на обширных открытых территориях по соседству со свирепыми кочевниками. По мере налаживания контактов с экономически более развитым Западом к этому чувству прибавился страх перед более компетентным, более могущественным, более организованным сообществом на этой территории… По этой причине они все время опасались иностранного вторжения, избегали прямого контакта между западным миром и своим собственным, боялись того, что может случиться, если русский народ узнает правду о внешнем мире или же внешний мир узнает правду о жизни внутри России. И они искали пути к обеспечению своей безопасности лишь в упорной и смертельной борьбе за полное уничтожение конкурирующих держав, никогда не вступая с ними в соглашения и компромиссы. Нельзя назвать случайным совпадением то, что марксизм, в течение полувека безрезультатно блуждавший по Западной Европе, задержался и впервые пустил свои корни именно в России. Только в этой стране, которая никогда не знала дружественного соседства или поистине устойчивого равновесия независимых сил — ни внутренних, ни внешних, могло получить отклик это учение, утверждающее, что экономические конфликты общества не могут быть разрешены мирным путем».

В постановке Кеннана это уже была борьба не против идеологии коммунизма, а против российской цивилизации. Практически для нашего рассмотрения, это указывало, что война с демонтажем коммунистической системы, который произошел в 1991 году, не заканчивалась. Ее воспроизводимость сегодня — буквальное следование кеннановскому курсу. При обозначении противника и в кеннановской длинной телеграмме и других документах используется термин «русские», а не «советские» и не «коммунисты».

Телеграмма Кеннана было направлено в Вашингтон за две недели до речи Черчилля. Парадигмально обнажающей существо «новой холодной войны» является само фултонское выступление. Обращает на себя внимание два аспекта черчиллевской речи. Во-первых, обращение бывшего английского премьера не к человечеству, и даже не к Западу, или «свободному миру», а англоговорящим народам. Говорится об особой приверженности и понимании свободы и демократии англоговорящими народами. Выдвигается проект объединения Британского содружества и США в единую политическую общность. Во-вторых, утверждение о целесообразности, выражаясь современным языком, однополярного миропорядка. Черчилль заявляет буквально следующее: «Было бы … неправильно и неблагоразумно, чтобы вручить секретное знание или опыт атомной бомбы, который имеют Соединенные Штаты, Великобритания, и Канада, организации [имелась ввиду ООН], которая все еще в младенческом возрасте. Это было бы преступное безумие, чтобы бросить это по течению в этот все еще взволнованный и не объединенный мир. Люди всех стран спокойно спят в своих кроватях, потому что эти знания и опыт по большей части находятся в Американских руках. Я не думаю, что мы бы спали так крепко, имея противоположную ситуацию, когда этим смертельным фактором монопольно обладали бы некоторые коммунистические или неофашистские государства. Это обстоятельство было бы ими использовано для того, чтобы навязать тоталитарные системы свободному демократическому миру с ужасными последствиями. Видит бог, что это не должно произойти, и мы имеем по крайней мере некоторое время для укрепления нашего дома, прежде, чем мы столкнемся с этой опасностью, и даже тогда, когда никакие усилия не помогут, мы все еще должны обладать огромным превосходством, чтобы использовать это в качестве устрашения». Новый миропорядок мыслился, таким образом, в глобальном доминировании англоязычных народов, опирающихся на ядерный кулак США.

Принципиальных отличий эта модель от модели германского глобального господства не обнаруживает. На роль отводимую Гитлером немцам Черчилль выводил англосаксов. Это и указывал Сталин по «горячим следам» Фултонской речи в интервью «Правде». И этот ответ столь же актуален в 2016 году, как он был актуален семьдесят лет назад: «Следует отметить, что г. Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит г. Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные, должны господствовать над остальными нациями мира.

По сути дела г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке,— в противном случае неизбежна война. Но нации проливали кровь в течение пяти лет жестокой войны ради свободы и независимости своих стран, а не ради того, чтобы заменить господство гитлеров господством черчиллей. Вполне вероятно поэтому, что нации, не говорящие на английском языке и составляющие вместе с тем громадное большинство населения мира, не согласятся пойти в новое рабство».

В логике Кеннана и Черчилля противниками в глобальной борьбе были, с одной стороны, русские, с другой, англоговорящие народы. Позднее, с подачи Хантингтона, это будет названо «войной цивилизаций». В СССР природу конфликта видели не в расовых или цивилизационных противоречиях, а противоречиях между мировым трудом и мировым капиталом. И этот подход с известными корректировками может быть взят за основу понимания генезиса «новой холодной войны».

Так кто же все-таки стороны конфликта в «холодных войнах»? В идентификации их есть, действительно, две составляющие.

Генезис «холодной войны» принято связывать с контекстом послевоенной эпохи. Но перелистнем страницу Второй мировой войны. Разве в отношениях СССР и Запада не обнаруживаются тогда все признаки системной конфронтации? Конфронтация была даже более жесткой, чем в послевоенное время. До определенного времени Советский Союз был исключен из любых международных организаций, включая даже такие, как, например, Международный Олимпийский комитет. Посмотрим далее в глубь истории. Отношения Российской империи с Западом были мягче и вариативнее. Но информационно-пропагандистская война против России там никогда не прекращалась. В 50-е годы XIX века холодная война трансформировалась, как известно, в прямое военное выступление консолидированного Запада. Но сделаем еще один эпохальный шаг в прошлое. Разве Московская Русь не находилась в состоянии «холодной войны» с католической Европой? Во времена двадцатипятилетней горячей Ливонской войны это противостояние достигло своего апогея. Попытка же выйти из конфронтации на основе принятия универсальных ценностей – реформы Лжедмитрия I обернулась кризисом «Смутного времени». Но и это еще не исходная точка исторически воспроизводимого конфликта. Православная Византия, Восточно-Римская империя столетиями пребывала в состоянии холодной войны с католическим Западом. Так что, «холодная война» при расширении временных рамок ее рассмотрения может быть определена как невоенное (при классическом понимании войны) проявление межцивилизационных антагонизмов.

Так что, получается Черчилль и Кеннан все-таки правы и воспроизводимость «холодной войны» есть константность цивилизационного противостояния? Может быть, права классическая теория геополитики, оказавшее большое внимание на формирование подхода англо-сакских стран к пониманию природы международных отношений, согласно которой Хартленд будет всегда, при любых геополитических вывесках, противостоять «Мировому острову»? Мы полагаем, что выход из парадигмы цивилизационных и геополитических войн существует.

Как Первая, так и Вторая мировые войны были проектируемы со стороны третьей неучтенной в теории цивилизационных войн силой – глобальным олигархатом. Не народы – английский и американский, и даже не их национальные правительства развязали и «холодную войну». Народам мира, пережившим ужасы Второй мировой, узнавшим под ее финал о новом смертоносном оружие массового поражения, глобальная военная эскалация была не нужна. Но «холодная война» была нужна мировому наднациональному олигархату, как легальное основание осуществление планетарной экспансии.

Основной предлог экспансии состоял в недопущении распространения на соответствующие страны геополитического и идеологического влияния коммунизма. Таким образом, были десуверенизовано в пользу глобального олигархата большинство западных государств и несоциалистических государств третьего мира. Запад впервые стал полностью политически консолидирован. Именно в этот период производится обрушение европоцентричных колониальных империй. Происходит устранение возможной внутренней конкуренции, устраняются возможности неподчинения национальных правительств глобальной олигархической власти.

«Холодная война» велась со стороны глобального олигархата за мировое господство. Она развертывалась в два этапа.

На первом этапе, о котором не принято говорить, была проведена десуверенизация той части мира, которой был условно присвоен маркер капитализма. Прежде всего, это было поражением европейской христианской цивилизации. Западная Европа оказалась, сообразно с этим пониманием, не победителем, а проигравшей стороной политических процессов XX века. Материальные подачки, в виде плана Маршалла, улучшение качества жизни европейского населения, должны были скрыть очевидность лишения государств Европы суверенности и цивилизационных ценностей. Первый этап был, таким образом, этапом внутренней зачистки.

На втором этапе осуществлялось уже уничтожение номинированного противника – альтернативной мировой социалистической системы. Антикоммунистические революции 1989-1991 гг. подвели его логический итог. Победа была достигнута за счет затягивания противника – экономического, финансового, ценностного, когнитивного в собственную мир-систему. По мере вхождения в нее, противник лишался способности к сопротивлению. Итогом явилось то, что бывшие противники уничтожают институты ведения «холодной войны» собственными руками.

Но это еще не был исторический финал проекта. Элементы суверенитета в мире еще сохранялись, и для их ликвидации потребовалась «новая холодная война». На кону, таким образом, не просто борьба с «путинским режимом», и даже с Россией, а, называя вещи своими именами, мировое господство.

К сходным выводам о природе «холодной войны» пришел в свое время выдающийся отечественный мыслитель Александр Зиновьев. В статье «Глобализация как война нового типа» он приходил к следующему заключению: «…Существует не мировое правительство, наподобие правительств отдельных стран, а мировое сверхобщество… У него своя структура, своя пирамида, своя иерархия. Вот оно и управляет планетой. США суть метрополия этого сверхобщества. Оно имеет представителей по всему свету… На самом верху есть, конечно, небольшой круг лично знакомых людей, определяющих общую стратегию. Это не значит, что они где-то постоянно заседают и думают… Их средства управления — детально разработанная и апробированная система манипулирования массами, народами, правительствами… В это сверхобщество уже вовлечено до ста миллионов человек. Оно распоряжается почти семьюдесятью процентами мировых ресурсов. Оно манипулирует правящими силами стран Запада, включая высших лиц их системы власти. Оно уже запустило свои щупальца во все уголки планеты. Холодную войну против нашей страны вели не просто Соединенные Штаты как национальное государство, а то сверхобщество, о котором я говорю».

Глобальное сверхсообщество формирует вокруг себя новую социальную среду бытия. Эта среда не связана с традициями ни одной из цивилизаций, включая европейскую, и подавляет их. Условно эту средовую систему можно определить как планетарную Антицивилизацию. Именно Антицивилизация и является глобальным агрессором, ведет борьбу против каждой без исключения цивилизаций. Первой ее жертвой оказалась цивилизация Запада. Что сегодня сохранено из традиционных, цивилизационнообразующих европейских ценностей – национальный суверенитет, высокое трудолюбие, консерватизм семейных отношений, христианский гуманизм?

Разграничить западную, восходящую к христианской ценностной платформе, цивилизацию и планетарную Антицивилизацию принципиально важно для правильной идентификации источника угроз. Не цивилизационная война как столкновение Запада и Востока, а планетарное наступление Антицивилизации.

Итог «холодной войны» совершенно различно интерпретировался у нас, и на Западе. У нас ее завершение понималось как взаимный отказ от конфронтации. Об этом с высокой трибуны заявляли и Горбачев – Генеральная сессия ООН (1988 г.), и Ельцин – Вашингтонский саммит (1992 г.). Эта версия вошла и в школьные учебники. Под нее – вхождение в единый свободный мир выстраивалась государственная политика.

Совершенно иначе смотрели на исход «холодной войны» на Западе. Соответствующие заявления делались на уровне государственных лидеров США.

Билл Клинтон: «Расшатав идеологические основы СССР, мы сумели бескровно вывести из войны за мировое господство государство, составляющее основную конкуренцию Америке».

Кондолиза Райс: «Мы приняли жесткое заявление, которое демонстрирует, что НАТО, победившее в «холодной войне» и добившееся развала СССР, не позволит проводить новые линии по Европе между странами, которым посчастливилось присоединиться к евроатлантическим структурам, и остальными государствами, стремящимися к демократии… Мы не позволим России выстроить такую линию через эти государства».

Хиллари Клинтон: «Наша победа в холодной войне стала возможной только благодаря готовности миллионов американцев в военной форме отразить угрозу, исходившую из-за железного занавеса».

Барак Обама: «Мир избежал ядерной катастрофы, и мы создали условия для того, чтобы выиграть «холодную войну» без единого выстрела в сторону СССР».

Итог «холодной войны» однозначно оценивается как победа США. Распад СССР и социалистической системы – как следствие целенаправленных усилий американской стороны. В Соединенных Штатах была даже учреждена специальная медаль «За победу в холодной войне».

Когнитивный диссонанс различия интерпретаций в полной мере проявился сегодня. В России отказывались понимать, почему, если произошел взаимный отказ от конфронтации, НАТО последовательно продвигается к российским границам, а на постсоветском пространстве инициируются антироссийские «цветные революции». В свою очередь, в США не понимали, почему потерпевшее поражение государство, ведет так, будто оно имеет равный голос с победителем.

Война в 1991 году, конечно, не закончилась. Изменился ее формат. Теперь она велась в одностороннем порядке. Период с конца 1980-х и до 2014 года (возможно 2012-го) может быть условно определен как «теплая война». Ее специфика состояла в том, что формально провозглашались слова о партнерстве и даже дружбе, фактически продолжалось удушение российской государственности, лишение ее суверенных потенциалов. Переход от «теплой войны» к «новой холодной войне» являлся определенным прозрением российской стороны, осознанием, что борьба против России никогда и не прекращалась.

Государственная модель Советского Союза была выстроена под реалии «холодной войны». Купируй этот контекст, и адекватно понять присущую ей мобилизационную систему, приоритетность тяжелого машиностроения, жесткость борьбы с инакомыслием будет невозможно. Но так и только так было возможно противостоять внешнему противнику. И не только противостоять, но и на определенной фазе противоборства одерживать верх. Государственная модель Российской Федерации была организована принципиально иначе. Она выстраивалась не под войну, а под вхождение в западноцентричную мир-систему. Но начинается развертка новой холодной войны. И обнаружилась, что прежняя постсоветская система применительно к ней. Совершенно нефункциональна. Можно выделить 16 ее распределенных по основным сферам бытия характеристик, объединяемых под рубрикой так воевать нельзя.

Финансовая сфера.

Нельзя воевать, находясь в зависимости от иностранной валюты, тем более, от валюты противника. Беспрецедентно ведя войну, перейти при ее ведении на нефиксированный, свободный плавающий курс национальной валюты.

Экономическая сфера.

Нельзя воевать, ориентируясь экономически на внешний рынок. Невозможно рассчитывать на победу в ситуации сверхоткрытости национальной экономической системы, при зависимости национальной экономики от внешней торговли.

Инвестиционная сфера.

Нельзя воевать, ориентируясь на иностранного инвестора. Нельзя победить в ситуации зависимости национального бизнеса от кредитования за рубежом.

Управленческая сфера.

Нельзя воевать при поражении государственного управления коррупцией, системой откатов, бюрократической волокитой. Необходимая для ведения войны управленческая мобильность в этой ситуации парализуется.

Научная сфера.

Нельзя воевать при ориентации национальной науки на инокультурное научное пространство. Удивительным в условиях войны является установление в качестве приоритета рейтинга ученых иноцитирования.

Образовательная сфера.

Нельзя воевать, встраиваясь в систему образовательного пространства противника. Болонский процесс и акредитационные показатели международного сотрудничества для вузов плохо сочетаемы с ведением войны.

Правовая сфера.

Нельзя воевать, отдавая приоритетность международному праву и тем более автоматически включая его в национальное законодательство. Конституция Российской Федерации в этом отношении не только не годится для условий войны, но и играет на руку внешнему противнику.

Культурная сфера.

Нельзя воевать при доминации инокультурной продукции. Абсурдом является ситуация, когда фильмы противника в войне преобладают в прокате над отечественными фильмами. Невозможно мобилизовать народ на борьбу с врагом посредством культуры развлечений. С культурой шоу победить нельзя.

Социальная сфера.

Нельзя воевать при возрастающих внутренних социальных диспаритетах. Для организации народа на борьбу с врагом неообходима консолидированность социума, а соответственно минимизация социального расслоения.

Когнитивная сфера.

Нельзя воевать при принятии в качестве опорных основ в когнитивном пространстве обществоведческих теорий, выработанных в интеллектуальной среде государства-противника. Попадание в стратегические ловушки при игнорировании данного запрета гарантировано.

Воспитательная сфера.

Нельзя воевать, выстраивая воспитательную систему на принципах толерантности. Быть толерантным к врагу на войне не возможно. В противном случае – это не враг. Нельзя воевать, смешивая в воспитательном плане мальчиков и девочек, подменяя гендерные роли. Для войны, как минимальное условие, нужны воины и соответствующее мужское воспитание.

Идентичность.

Нельзя воевать, не установив четких идентификаторов, кто есть мы и кто есть они и в чем отличие нас от них. Невозможно вести войну, не определив врага. Нельзя победить при отсутствии системы не просто формально-гражданской, а цивилизационной идентичности, объединяемых единым государством народов.

Языковая сфера.

Нельзя воевать при широком распространении среди населения языка противника. Языковая экспансия сопряжена с экспансией культурной. Перед частью общества, овладевшего в должной мере языком противника, возникает соблазн покинуть страну, самоустраниться с поля борьбы и даже изменить.

История.

Нельзя воевать, опираясь на универсализацию модели и исторического опыта противника. Историко-культурный стандарт, принятый в январе 2014 года, уже в феврале устарел, поскольку не давал объяснения причин новой холодной войны России с Западом.

Элита.

Нельзя воевать, находясь под руководством элиты, ориентированной на жизнь в странах противника. Невозможно всерьез рассчитывать на победу, когда собственность, банковские вклады, трудоустройство и образование детей, все объединенное понятием материальный комфорт национальных элитарных кругов связано со странами, с которыми ведется война.

Аксиологическая сфера.

Нельзя воевать с врагом, опираясь на ценности врага. Невозможно рассчитывать на победу без наличия собственной, альтернативной противнику идеологии.

Индикативно в этом отношении высказывание о вероятности новой «холодной войны», сделанное Бараком Обамой. Именно в связи ней американский президент и охарактеризовал современную Россию как региональную державу. Ответ В.В. Путина был широко растиражирован в российских СМИ. Он состоял в указание на значимые пространственные характеристики России. Не может быть региональным государство, занимающим крупнейшую территорию в мире. Какая региональная держава, если мы такие большие! Но, что в действительности сказал Обама? А сказал он следующее: «Мы не вступаем в новую Холодную войну. Ведь Россия, в отличие от Советского Союза, не возглавляет блок государств, не представляет глобальную идеологию». Дело не в величине России, а в отсутствии у нее идеологической альтернативы. Вопрос в ценностях. Россия не может быть, по оценке американского президента глобальным соперником США, при отсутствии у нее собственной глобальной идеологии.

Но самое интересное, что несколько лет назад В.В. Путин сказал примерно то же самое. «Сегодня, — заявил он, — нет никаких идеологических противоречий, нет никаких оснований для Холодной войны». Позиции двух президентов парадоксальным образом сошлись. Нет никаких идеологических противоречий! Но в чем тогда природа конфликта России с Западом? В чем наши расхождения?

Часто в последнее время в контексте темы отношения России и Запада цитируют Збигнева Бжезинского. В данном случае американский политолог говорит тоже, что и оба президента. «Чтобы быть военным противником США в мировом масштабе, — отвечает он на вопрос корреспондента о перспективах «новой холодной войны», — России придется выполнить какую-то миссию, осуществлять глобальную стратегию и, возможно, обрести идеологическую основу. Это представляется мне маловероятным… Если говорить коротко, ту тотальную мобилизацию, которую советский строй смог навязать России, очень трудно будет обосновать и узаконить при отсутствии крепкого и всеобъемлющего идеологического фундамента». Вывод тот же – у современной России отсутствует идентичная идеология.

И в завершении – еще одно высказывание Александра Зиновьева о сущности «холодной войны»: «Для Запада проблема разгрома Советского Союза была не просто проблемой ослабления военного, политического, идеологического и экономического конкурента. Это была проблема уничтожения эволюционного конкурента, угрожавшего устроить мировой порядок по своему плану и имевшего на это реальные шансы».

Войны ведутся в конечном итоге за ценности. Ценностная перспектива реализуемого мировым проектировщиком глобального проекта – очевидна – установление системы глобального доминирования. Глобальное господство на основании представления об особом избранничестве. В период «холодной войны № 1» в отношении к этому проекту выдвигалась определенная ценностная альтернатива. Завершение «холодной войны» было снятием этой альтернативы, принятием проигравшей стороной ценностей противника. Сегодня в «новой холодной войне» одна из сторон конфликта – глобальный бенефицариат обладает четко разработанным ценностным концептом, различаемым по уровням избранничества. Идеи глобального господства – для избранных и идеологемы либеральной теории – для непосвященных. Вторая же сторона, к которой относится не только Россия, а все небенефициарное человечество, имеет в наличие лишь дискурс, способный этот концепт ценностный концепт продуцировать. Запрос на его выдвижение в настоящее время как никогда актуален.