Православие в фокусе информационно-психологической войны против России

Проблематика представляемого исследования определяется контекстной средой четырех последних лет. Содержание исторического контекста определяется разверткой активной фазы новой информационно-психологической войны против России. Русская Православная Церковь оказалась в фокусе этой информационного атаки. Необходимо понять, прежде всего, в чем причины данной фокусировки.

Еще в начале 1990-х годов Збигнев Бжезинский провозглашал: «После крушения коммунизма наш самый главный враг — русское православие». Сегодня кое-кто ставит под сомнение достоверность данного высказывания. Но даже признание возражений скептиков, мало что меняет в общем содержании западного политологического дискурса. Обратимся, в частности, к недавним заявлениям министра иностранных дел, бывшего премьера Швеции Карла Бильдта: «Православие — главная угроза для западной цивилизации… Новая антизападная и антидекадентская линия Путина опирается на глубоко консервативные православные идеи». Подчеркну, что это заявление ни политолога, а действующего политика, официального лица.

Почему же именно православие объявляется после демонтажа коммунизма главным врагом Запада?

Гибель прежней, советской системы государственности соотносилась с процессом деидентификации. Вначале был дезавуирован коммунизм, как мировой проект, далее подверглась разрушению цивилизационная идентичность, выражаемая на тот момент маркером «советский народ», потом – социально-групповые идентичности. (Рис. 1). Процесс деструкции был доведен до элементарных социальных связей. Фактически это состояние означает в перспективе смерть социума. Выйти из аномии возможно посредством выдвижения новой, собирающей социум идеологии. Через нее и будет задана матрица воссоздания уровневой системы идентичностей России.

Рис. 1. Процесс разрушения идентичностей в современной России

Соответственно, геополитические противники России должны предотвратить выдвижение ей любых новых сборочных идеологических проектов. Отсюда должны подвергаться дискредитации любые доктрины, которые могли бы быть взяты за основу новой российской сборки.

Наиболее сильные позиции в российском обществе из всех потенциальных патриотических идеологий имеет православный проект. Его из всех артикулированных на сегодня вариантов поддерживает большинство. Другие патриотические проекты генерируют внутри себя неприемлемые угрозы. Евразийский проект содержит угрозу азиатизации России, проект русского национализма – межнациональной войны и распада страны, неосоветский проект – материализма и детрадиционализации. Все эти угрозы возникают при гипертрофированности определенных, заложенных в основании этих идеологий ценностных принципов. Но гипертрофии можно и избежать. В соединении с православным проектом каждая из этих угроз снимается. Наличие в ядре православной версии истории и культуры предотвращает угрозу азиатизации страны. Христианская ценностная платформа не допускает, в свою очередь, националистически-племеннного крена идеологического строительства. Религиозный базис новой идеологии не позволяет, наконец, перевести ее в формат материализма и детрадиционализации. Именно православие оказывается, таким образом, главным потенциальным интегратором для России. Это, очевидно, хорошо понимается и российскими противниками, что и определяет информационную атаку на РПЦ, начатую ровно в то время, когда на уровне руководства страны заговорили о восстановлении духовных скреп государственности. (Рис. 2).

Рис. 2. Идеологические проекты возрождения России

Безусловно, выдвигаемый новый идеологический проект России не должен быть проектом самобытного регионального бытия. Бороться с противником следует на глобальном уровне, что только и дает перспективу победы. Регионализация противоречит самому смыслу христианства, как религии обращенной не к какому-то одному народу, а к человечеству в целом. Имеет ли потенциал такого обращения современное православие? Фиксация стран по доле православного населения показывает, что такой потенциал существует. В этом ареале оказываются и страны, не относимые к традиционным границам распространения православия. Отсюда – возможность наступательной в идеологическом плане позиции. (Рис. 3).

Рис. 3. Карта распространения православия в мире

Православие наднационально. Оно является религией большинства для 44 народов мира. Эти народы представляют 9 языковых семей. Так что в мировом геополитическом раскладе сил исходные позиции православного проекта для глобального предъявления существуют. (Рис. 4).

Рис. 4. «Дерево» православных народов

И вот на православие предпринимается информационная атака. Ее развертка датируется началом 2012 года, фактически совпав с апогеем белоленточного движения. О характере развернувшейся против православия информационной атаки дает представление контент-анализ заголовков статей в СМИ и интернет. Приведем некоторые типичные формулировки:

«О православии головного мозга»
«Православный национализм»
«Силовики благочестия»
«Сказание о коррупции в гнилых недрах РПЦ»
«РПЦ это коррупция и неэффективность»
«Дары волков и новая эпоха Просвещения»
«Православные хоругвеносцы против канализационных люков»
«Православные хулиганы»
«Православные чекисты»
«Церковный империализм»
«Рашизм – православный фашизм»
«Православный Талибан»
«Нечестивый союз православной церкви с Путиным»
«Патриарх Кирилл – религиозная опора путинского национализма»
Оценка совокупности этих заголовков может быть только одна – «война».

Информационно-психологическая война, согласно с теорией войн нового типа, ведется на нескольких уровнях – информационном, концептуальном и парадигмальном. Переходя с одного уровня на другой, осуществляется когнитивное подчинение адресата получения информации. Рассмотрим эту цепочку на примере скандала с «Pussy Riot». Устраивается провокация, результатом которой является вынесение судом уголовного наказания для панк-рокеров. Это начальный информационный уровень борьбы: массовый вброс информации о наказании девушек. Далее осуществляется переход на концептуальный уровень. Для этого перехода предлагается ответить — почему девушки оказались в тюрьме? Ответ – потому, что РПЦ против свободы слова. Вопрос — почему РПЦ против свободы слова – выводит на третий парадигмальный уровень. Ответ – потому что православие тоталитарная религия. Приговор в отношении Православной Церкви, а через нее и всей российской цивилизации оказывается вынесен. (Рис. 5)

Рис. 5. Уровни информационно-психологической войны

Теоретические основы вынесенного приговора выработаны в западном идеологическом пространстве довольно давно. Приведем высказывания двух, признанных на Западе, равно как и в либеральной части российского общества, в качестве специалистов по истории России американских историков и политологов – Ричарда Пайпса и Уолтера Лакера. Схожесть их биографий – оба выходцы из Польши – показывает принцип кооптации кадров на Западе в информационной борьбе против России.

Ричард Пайпс: «Чего можно было реалистически ожидать от русской церкви? Из-за своей консервативной философии и традиционной зависимости от государственной власти она никак не могла выступать в качестве либерализующей силы. Но она могла сделать два важных дела. Прежде всего, она могла отстоять принцип сосуществования светской и духовной власти, выдвинутый в Евангелии от Матфея (22:16-22) и подробно разработанный в теории Византийской церкви… Не совершив этого, она позволила государству претендовать на власть как над телом человека, так и над его умом, и таким образом сильно способствовала уродливому разбуханию светской власти в России в то время и даже более того в последующую эпоху.

Во-вторых, она могла бы с гордо поднятой головой завязать борьбу за самые элементарные христианские ценности… Однако она не сделала ни того, ни другого (за исключением изолированных случаев) и вела себя так, как будто ей не было дела до восстановления попранной справедливости. Ни одна ветвь христианства не относилась с таким равнодушием к проявлениям социальной и политической несправедливости. В конечном итоге политика русской православной церкви не только дискредитировала ее в глазах всех, кто дорожил социальной и политической справедливостью, но и произвела духовный вакуум, заполненный светскими идеологами, стремящимися создать в этом мире рай, который христианство обещало в мире ином».

Уолтер Лакер: «Большинство христианских церквей (не только в России) на пороге века тяготели к консервативным, правым партиям. Исторические причины этого очевидны: церковь не просто тесно отождествлялась с политическим истеблишментом, но была его частью; интересы и идеология церкви и истеблишмента полностью совпадали. Те, кто бросал вызов существующему строю, были рационалистами, атеистами, врагами церкви и государства. Правда, в каждой стране находились дальновидные церковные деятели, которые понимали, что, если церковь желает сохранить влияние, она должна идти в ногу со временем, а это, ввиду быстрых изменений в обществе и культуре, требовало церковных реформ… Тождество церкви и государства нигде не провозглашалось столь громко, как в России: православная церковь была служанкой царского режима… Идеология крайней правой в России во многом основывалась на положениях религии».

Из фиксации ведения войны против православия на трех когнитивных уровнях следует, что и ответные действия должны вестись в уровневой системе. Наряду с информационным противодействием, нужно также противодействие концептуальное и парадигмальное. Концептуально должен быть раскрыт смысл современной борьбы против православия и России. Парадигмально – смысл мировой истории в системе координат добро – зло.

В арсенале информационно-психологической войны против православия имеются различные приемы, неограниченные методикой прямых, «лобовых» атак. Разрушение православного континуума предполагает нанесение удара по его пространственной и историко-временной перспективе.

Пространственный ракурс выражается в формирование барьеров для потенциального объединения. Очевидно, что перспективе идеологической сборки на основе православия должна быть, по логике войны, противопоставлена стратагема внесения раскола в православный мир. То что это делается и, более того, достигло определенных результатов свидетельствуют события на постсоветском пространстве. Два наиболее острых конфликта России последнего времени – с Грузией и Украиной. Оба эти государства не только бывшие республики СССР, но и общности православной идентичности. Отношение грузинского и украинского населения к России, равно как и российского — к Грузии и Украине, вследствие этих конфликтов существенно ухудшилось. Результат – фактически созданное препятствие для реализации православного реинтеграционного проекта. (Рис. 6)

Рис. 6. Украина и Грузия в оценках россиян

Историко-временной ракурс состоит в разрушении единой, целостной канвы истории православия и, в частности, истории РПЦ. Для этого продуцируются различного рода исторические мифы, направленные на дезавуирование Православной Церкви в прошлом. Перечислим наиболее популярные из мифов, циркулирующих в современном информационном пространстве:

миф о периферийности Византии;
миф о византийском тоталитаризме;
миф о погроме языческой культуры;
миф о поддержке Церковью золотоордынских ханов;
миф о насильственной христианизации народов Поволжья, Севера и Сибири;
миф о «русской инквизиции» XV-XVI вв.;
миф о преференциях православного населения в России;
миф об организованных Церковью гонениях на русскую науку и культуру;
миф об отсутствии у РПЦ авторитета среди народа;
миф об организации Церковью антисемитских погромов;
миф о поддержке РПЦ государственной репрессивной политики
миф о массовом сотрудничестве священнослужителей с фашистами на оккупированных территориях;
мифы, дезавуирующие отдельных православных святых.

В совокупности эти мифологемы покрывают фактически всю историю православия. Не остается ни одного периода, который бы не был очернен.

Одновременно предпринимаются попытки концептуальной ревизии российской истории. История православия в России фактически совпадает с историей российской государственности. В этом отношении российский цивилизационногенез оказывается историческим выражением православной ценностной матрицей. Не случайно, основоположники цивилизационного подхода маркировали Россию как «православную цивилизацию».

Соответственно, изменение масштабов российской истории ведет к выхолащиванию значения в ней православного фактора. Таких ревизий фиксируется две – либеральный подход – сужения масштабов и неоязыческий – их расширение. В либеральной версии с 1991 года началась история Новой России. Груз прошлого, выражаемый, в том числе, православными традициями, должен быть в понимании либералов быть сброшен ради прорыва в будущее.

Неоязычники, напротив, максимально удревляют русскую историю. Такое удревление может показаться на первый взгляд выражением патриотических устремлений. Чем, казалось бы, не основание для национальной гордости видеть свое государство в перечне древнейших цивилизаций мира?! Но при данном масштабировании православный период оказывается не более чем эпизодом в многотысячелетней русской истории. Соответственно, и имманентность православия российскому цивилизационногенезу отвергается. Русскую цивилизацию предлагается реконструировать уже, естественно, не на православной, а языческой платформе. (Рис. 7).

Рис. 7. Православный и оппонирующие взгляды на историю

Информационная кампания против РПЦ, надо признать, дала свои результаты. Это фиксируют различные социологические опросы. По данным опроса Левада-центра за 2012 год, только 13 % населения считает, что критика в адрес церковных иерархов вызвана стремлением противников русского национального возрождения унизить церковь, ослабить ее союз с властью и народом. Большинство же видит причину в самой Церкви – ее обслуживанием интересов действующей власти (25 %), стремлением к земным благам (16 %), растущим консерватизмом и агрессивным фундаментализмом (7 %), неприятием свободы (6 %). Суммарно антицерковную позицию поддержало 54 % респондентов против 13 %, поддерживающих Церковь.

В сравнении данных мониторинга Левада-центра за 2012 год с аналогичными опросами 2001 и 2005 годов, обнаружилось падение престижа Церкви в обществе. Сократилась на 10 % доля респондентов, дающих ответ – «определенно да» на вопрос – должна ли церковь оказывать влияние на принятие государственных решений. На 8 % снизилась доля лиц, отвечающих «определенно да», по вопросу — следует ли российским властям руководствоваться в своих действиях религиозными убеждениями? На 5 % снизилось число респондентов, указывающих на «очень важную роль» религии в их жизни. Несколько увеличилось число противников преподавания «основ религии» в школе. Возросло также число противников введения в России налога на нужды религиозных общин. (Рис. 8).

Рис. 8. Результаты антицерковной пропаганды в России. Данные опроса Левада-Центра (2012 год)

Данные Левада-центра соотносятся с данными опроса 2013 года ВЦИОМ. Согласно ему, менее половины россиян считает, что православие чаще являлось движущей силой развития России. В тоже время 30 % отрицает вообще какое-либо влияние православия для России, а 9 % определяет его негативным. Возросла, в сравнении с 2009 годом, по данным ВЦИОМ, доля респондентов, считающих предосудительным вмешательство Церкви в дела государства. Только половина населения поддержала позицию о недопустимости того, чтобы во главе России оказался человек, исповедующий отличную от православия религию. (Рис. 9).

Рис. 9. Православие в представлениях россиян (опрос ВЦИОМ, 2013 год)

Все эти цифры указывают, что информационная борьба проигрывается. Если не предпринять соответствующих усилий по изменению ситуацию новая война против России и православия может быть проиграна.
Русское православие оказывается в фокусе атак на постмайданной Украине. Приходят одно за другим сообщения о вторжении экстремистов в православные храмы, гонениях на священнослужителей.

Случайны ли эти нападения? Председатель Службы безопасности Украины (СБУ) Валентин Наливайченко заявил, что идеология России в «гибридной войне» против Украины – «православный фундаментализм». Фактически повторяется тезис о православии, как главном, после низвержения коммунизма, враге Запада. «Они, — пояснил глава СБУ, — вырастили целое поколение российских военных, которые уверены, что на территории Украины нужно уничтожать украинцев — тех, которые имеют другое мнение и образ жизни, чем в их профашистском и евразийском воображении. Опасность в том, что это исповедуется как новая волна православия — православный фундаментализм». Повторение на уровне украинского руководства формулы З. Бжезинского свидетельствует в очередной раз о проектном характере революции на Украине.

Использование маркера «православный фундаментализм» также один из приемов когнитивных манипуляций. Понятие фундаментализм в информационных потоках последних лет было жестко привязано к исламу. Исламский фундаментализм преподносился, в свою очередь, фактически как синоним терроризма. Соответственно, появление понятия «православный фундаментализм» подразумевало его связь с террористической практикой. По сути, православию, как ранее исламу, предъявлено обвинение в том, что оно является идеологией терроризма. (Рис. 10)

Рис. 10. Маркер «православный фундаментализм» в информационно-психологической войне против России.

А что с другой стороны? Что в религиозном плане представляет собой элита майданной Украины? Широкая инкорпорированность в нее представителей различных религиозных сект и меньшинств общеизвестна. Сформирован пул некого «квазирелигиозного интернационала». Можно дать и более жесткое определение – «сатанизм». (Рис. 11).

Рис. 11. Религиозный облик Майдана

Особого внимания заслуживает возросшая популярность на Украине неоязыческого движения «Рун-веры». По сути, оно и является идеологическим знаменем нового украинского национализма. Точно также в свое время арийское неоязычество использовалось в нацистской Германии. Официально в качестве идеологии Третьего Рейха оно никогда не провозглашалась. Но фактически именно на основе неоязычества осуществлялось новое идеологическое строительства, и, прежде всего, в отношении немецкой молодежи.

То что украинское неоязычество является западным проектом достаточно очевидно. Движение зародилось в украинской диаспоре Канады и США. Первая община была зарегистрирована в 1966 году в Чикаго. Штаб-квартира движения и сегодня находится отнюдь не на Украине, а в городе Спринг Глен штата Нью-Йорк. Активистской движения, являлась, в частности, родившаяся в США Катерина Чумаченко, будущая супруга первого майданного лидера Виктора Ющенко. (Рис. 12).

Рис. 12. Генезис украинского неоязычества

Идейные истоки российского неоязычества – те же. Германская неоязыческая ариософия была после войны адаптирована русскими эмигрантами. В русской эмигрантской среде и создаются первые объединения, популяризирующие дохристианскую языческую Русь. Претензия на глобальную ревизию истории Древней Руси была предъявлена, в частности, в широко издаваемых в разных странах Запада трудах, обосновавшегося в Канберре, Сергея Лесного (Сергея Яковлевича Парамонова). В позднесоветский период неоязыческое движение переносит свою деятельность в СССР. Оно формирует одно из направлений диссидентства. Со временем борьба против коммунистической идеологии сменяется установкой борьбы против православия. Фактически к настоящему времени сформировано движение неоязыческого национализма в России. Родственной украинской «Рун-вере» предстает русская «Род-вера». Использование русских неоязычников в том же качестве, как украинские неоязычники были использованы на Майдане, следует рассматривать как реальную перспективу в попытках организации «цветной революции» в России. (Рис. 13).

Рис. 13. Идейные истоки неоязычества в России

Информационная война обнаружила на современном этапе факт, казалось бы, невозможного ранее альянса либерального западничества и нацизма. По православию наносятся одновременно удары с двух флангов. Западнический либерализм ведет борьбу с православием как со скрепой русской цивилизации. Нацизм, в свою очередь, борется с православием в качестве надэтнического (надплеменного) учения. Принципиально нового в этой борьбе ничего нет. Глубинными истоками либерально-западнического похода на православие являются претензии на мировой универсализм аффилированных на Западе религий. Истоки же антиправославной позиции нацизма связаны с древним противостоянием христианству в лице племенного язычества. (Рис. 14)

Рис. 14. Противники православия. Почему либералы объединяются с нацистами?

И вновь вернемся к отправной исторической точке – распаду СССР. Советское государство не было государством христианским. Идеология СССР официально опиралась на атеистическое мировоззрение. Однако в ценностном отношении советское общество держалось в значительной мере на сохраняемой по инерции традиции христианской морали. С распадом СССР у части воцерковленных групп населения возникла иллюзия, что десоветизация приведет Россию к христианскому возрождению. И действительно, религиозная жизнь в этот период легитимизировалась. Однако за десоветизацией открывается производная от нее новая стадия деструкции ценностных оснований российского общества – его дехристианизация. Наносится удар по исторически сформированным на базе христианской культуры ценностям. (Рис. 15).

Рис. 15. Десоветизация как первый этап дехристианизации

И этот вызов имеет не только отношение к России. Запад уже дехристианизирован. Гей-парады, воинствующий гедонизм, узаконенная система глобального ростовщичества – все эти типичные признаки выстроенной новой модели жизни явно диссонируют с христианским миропониманием. Дехристианизация России означала бы в этих условиях фактически финальную точку исторического «евангельского проекта». Не к этому ли идет дело? Не раскрываются ли сегодня глубины той онтологической, трансцендентной борьбы, о которой говорилось в великих религиозных откровениях прошлого.