Санкции как шанс реализации программы новой отечественной мобилизации

Арнольд Тойнби предлагал в свое время рассматривать историю как раскрытие связи вызов – ответ. Развитие цивилизаций предполагало действие некого фактора, побуждающего ее мобилизовать силы для осуществления исторического прорыва. Таким вызовом для русской цивилизации, указывал Тойнби, являлось не раз усиление напряженности в отношениях с Западом. Вот и сегодня такой вызов артикулируется. Сама ситуация вокруг России складывается, казалось бы, крайне неблагоприятно. Но это и есть тот самый фактор, который создает основание для смены существующей, сложившейся по итогам поражения в «холодной войне» модели жизнеустройства.

Санкции, таким образом, есть вызов для российской цивилизации. Следующий шаг за Россией. Необходимо осознание серьезности вызова. Должен ударить набат, прозвучать слова – «Отечество в опасности». Под этот призыв развертывается новая Великая Отечественная мобилизация. И тогда открывается перспектива очередного русского исторического прорыва.

Однако ничего этого может и не произойти. Цивилизации, не осознавшие брошенных ей историей угроз, гибнут. Вызов действует амбивалетным образом: он есть и мобилизующий шанс, но он же есть и великая опасность. Риторика российской власти пока не соответствует серьезности момента. Слов о необходимости мобилизации нет. Звучат пока слова иного рода – все в порядке, ничего страшного, у нас есть валютный резерв; Европа не будет действовать вопреки своим экономическим интересам и санкции в итоге отменит; если же Запад будет упорствовать, то мы можем переориентироваться на Китай. С такой риторикой прорывы не осуществляются. Возникшим историческим шансом Россия может и не воспользоваться.

Конечно, режим санкций объективно должен ухудшить на некоторое время экономическое и социальное положение России. Российская экономика чересчур сильно завязана на связях с Европой. Уровень зависимости ее современной России от внешней торговли (экспорт плюс импорт к ВВП) составляет, по данным Всемирного банка, около 46 %. В СССР, для сравнения такая зависимость была порядка 10-15 %. Не ухудшиться положение населения, таким образом, при резком разрыве существующих санкций не может. Для перехода на режим самообеспечения нужно определенное время. Но тут то и проявляется степень готовности власти и народа к мобилизации, готовности пойти на ухудшение материального положения для обретения Россией подлинного суверенитета. Гедонизм, культ потребления, безусловно, поразили и сознание народа, и тем более элит. Вопрос о готовности к мобилизации оказывается в этом смысле вопросом, используя терминологию Л.Н. Гумилева, об уровне пассионарности. Если пассионарных потенциалов нет, то мобилизационная программа будет отвергнута и тогда, либо капитуляция перед Западом, либо – китайский полон.

Сошлюсь еще на один методологический подход, дающий ключ к пониманию сложившейся ситуации – мир-системный анализ, связанный с именами Ф. Броделя и И. Валлерстайна. Мир состоит из определенного для каждой исторической эпохи числа мир-систем. В каждой мир-системе есть свой центр и своя периферия. В период существования Советского Союза, а ранее – Российской империи Россия выстраивала собственную россиецентричную мир-систему. Поражение в «холодной войне» явилось де-факто уничтожением этой системы. Россия в качестве полупериферийного субъекта входит с 1990-х годов в новую глобальную мир-систему Запада. Периферийное положение предполагает эксплуатацию со стороны Центра, подавление потенциалов образования и культуры, высокую степень криминализации и т.д. Основные неустройства современной российской жизни являются следствием принятия ей модели периферийности.

Санкции в этом смысле есть уникальный исторический шанс для выхода России из положения полупереферии Запада. Но для этого, как минимум, нужна повестка выстраивания новой россиецентричной мир-системы с соответствующей иной идеологией, иной экономикой, иными инфраструктурами. Выбор России и состоит сегодня в том – оставаться ли ей периферийным придатком западноцентричной мир-системы, переориентироваться ли на активно выстраиваемую китайскоцентричную мир-систему, или все-таки попытаться реализовать проект россиецентричного мир-системного развития.