Китайский дракон: геополитические амбиции Поднебесной

Военный парад в Пекине по случаю окончания Второй мировой войны явился демонстрацией военной мощи КНР. Китай предъявляет себя как претендент на мировое геополитическое лидерство. Теперь уже не только в экономическом отношении (это свершившийся факт), но и военном. Китай находится на втором месте в мире расходам на оборону. Идущая третьей Российская Федерация имеет почти двукратное отставание. Тезис, что российско-китайский альянс может базироваться на экономической мощи Китая и военной — России от года к году теряет актуальность. Китайская Народная Республика уже и сама обладает достаточными оборонными потенциалами. Подчиненный государственному плану тип китайской экономики позволяет работать на обороноспособность формально гражданские отрасли народного хозяйства. Так в свое время осуществлялось обеспечение ВПК в Советском Союзе. По численности регулярных войск Китай — с большим отрывом на первом месте в мире.

В сравнении с США, экономика КНР базируется на реальном производстве. Китай занимает первое место по объемам промышленности и сельского хозяйства, уступая Соединенным Штатам, а также Японии, в сфере сервиса. Доля занятых в сервисных отраслях в США – 81,2 %, в Российской Федерации – 62,3 %, в КНР – 32,7 %. Ставка на реальные сектора экономики означает физическую, а не виртуально-спекулятивную, как в США, основу геоэкономической мощи Китая. Могут возразить, что в расчетах на душу населения КНР принципиально отстает от стран «золотого миллиарда» и даже России. Это действительно так. Среднедушевые доходы китайцев меньше среднедушевых доходов россиян. Но ведь никто не будет считать мощнейшей геоэкономически державой Люксембург, первенствующего по доходам на душу населения. Экономическая мощь государства состоит в том, сколько ресурсов оно может сконцентрировать на стратегических направлениях. И в этом отношении КНР оказывается в статусе сверхдержавы.

Празднование юбилея окончания Второй мировой войны продемонстрировало и наличие у Китая идеологических лидерских амбиций. В фокусе общественного внимания оказались в этом году дискуссии о роли стран антигитлеровской коалиции в Победе. Возмущение вызвали попытки ревизии истории Второй мировой Войны со стороны стран Запада. Именно западные страны — США и Великобритания были представлены в ревизионистской версии в качестве главных акторов в достижении Победы. Россия приняла вызов и вступила в дискуссию.

Но ведь точно такая же ревизия предпринимается с позиций Китая. И вот уже принято на уровне российских СМИ, сто именно Китай понес наибольшие человеческие потери во Второй Мировой войне — 35 миллионов против советских 27 миллионов. Значит, именно Китай по этой логике был главной жертвой войны, а вовсе не Советский Союз. Почему китайские цифры были взяты на веру? Почему отказываются от прежних подсчетов числа жертв среди китайского населения, по которым их было на 17 миллионов меньше? А ведь были еще и немалые жертвы гражданской войны в Китае, включаемые в число жертв Второй мировой. А ведь дату начала Второй мировой войны китайцы устанавливают 1937-м годом, а то и 1931 -м. В результате такого расширения рамок число жертв не может не быть увеличено.

Перенос даты начала Второй мировой войны смещает ее геополитическую ось на восток. И вот уже получается, что главным театром военных действий был японо-китайский. Смысл Победы над историческими вызовами фашизма и нацизма ретушируется. Почему давая вердикт на отражение западного ревизионизма истории Второй мировой войны, современное российское руководство принимает как должное не менее опасный в принижении роли СССР китайский ревизионизм.

Китай стремится в целом сдвинуть ось истории на Восток.

При таком сдвиге Вторая мировая война теряет свое значение в качестве величайшей трагедии в истории человечества. На первый план выходят трагедия, связанные с историей китайской цивилизации — восстание Ай Лушаня (сократившее население тогдашнего мира на 15 %), маньчжурское завоевание (уменьшившее численность человечества на 5 %), восстание тайпинов (по оценкам китайской историографии, 100 миллионов жертв — больше, чем во Вторую мировую).

Когда мы говорим о Китае, стоит обратить внимание на самоназвание страны. Реконструируем подлинное название Китая, и с содержанием китайского проекта все становится ясно. Российское наименование – Китай, как известно, не совпадает с китайскими самоназваниями. Наиболее устойчивыми из этих самоназваний оказались два. Одно из них — Тянься (Поднебесная) — Тянь – небо, Ся – низ, подножье неба. Китай, таким образом, определяется как Поднебесная страна. А что же тогда остальные страны? Близости к небесам они оказываются лишены.

Другое самоназвание Китая — Чжунго — «срединное государство». Официальное название государства, именуемого у нас как Китайская Народная республика звучит как «срединная, цветущая народная республика».

Исторически воспроизводилась в Китае следующая семиотическая модель отношения с миром. Мир делится на две ниши бытия – Поднебесное государство и земли варваров. Китай жестко отделялся от некитайского варварства. И это видение воспроизводилось исторически тысячелетиями.

Земля обозначалась схематически ромбом. Небо, трактуемое не просто как небесный свод, а высший закон, обозначалось кругом. Но только Китай – Поднебесная существует под небом. Другие народы пребывают вне неба, то есть вне высшего закона. Это и есть имманентная характеристика варваров.

Китайская система мироустройства жестко иерархична. В центре нее находится император. Его окружает внутренний круг — чиновничество центра. Есть внешний круг – китайская периферия. Далее от центра находятся окультуренные варвары. Часть некитайского мира, важно зафиксировать, поддается, таким образом, аккультурации. И есть, наконец, варвары, которые не могут быть окультурены: северные, западные, восточные, южные. Северные варвары называются Ди, и русские оказываются в их числе. Другого отношения в Китае к внешнему миру, чем к миру варваров, не было. И архетип этого отношения сохранен. (Рис. 1).

Рис. 1. Символическое средневековое изображение Китая

Доходило до курьезов. Восемнадцатый век – эпоха экономического прорыва Великобритании. Посланники английского короля Георга III прибывают к китайскому императору. Этот приезд был интерпретирован так: прибыли данники от английского короля. Их похвалили за то, что они хотят приобщиться к благам подлинной великой цивилизации. Иначе система отношений с другими народами и не мыслилась.

Существует представление, будто бы Китай принципиально разграничивает исторически дружественную Россию и западные империалистические державы. Блажен, кто верует. Важнейшим компонентом в историческом сознании современного Китая является память о национальном унижении девятнадцатого века. Считается, что тогда, воспользовавшись слабостью Поднебесной, ведущие мировые державы навязали ей ряд неравноправных договоров. Пересмотр этих договоров и восстановление справедливости воспринимается как национальная историческая задача. Российская империя находилась, согласно китайской версии, в общем перечне империалистов, наряду с США, Англией, Францией, Германией и Японией. К неравноправным относятся договора, заключенные между Россией и империей Цин – Айгунский (1858 г.), Тяньцзиньский (1858 г.), Пекинский (1860 г.). Из признания неравноправия данных договоров следует, что нахождение Приамурья и Приморья в составе Российской Федерации нелегитимно.

С понятием «неравноправные договора» тесно сопряжено другое понятие — «утраченные территории». Императив – вернуть утраченные земли по сей день входит в идеологический арсенал Китая. Правда, эта идеологема предназначена, главным образом, для внутреннего пользования. Но при достижении определенного уровня могущества, все может измениться.

Перечень утраченных Китаем территорий впервые был объявлен фактически сразу же после свержения режима императора и провозглашения республики. В утраченные территории вошли: Дальний Восток от Камчатки до Сингапура, Бутан, часть Афганистана, Индия и так далее. Шли годы. В 1965 году Мао Цзэдун сделал следующее заявление: «Мы обязательно должны заполучить Юго-Восточную Азию, включая Южный Вьетнам, Таиланд, Бирму, Малайзию, Сингапур. Такой район, как Юго-Восточная Азия, очень богат, там много полезных ископаемых, он вполне заслуживает затрат, чтобы заполучить его. В будущем он будет очень полезен для развития китайской промышленности. Таким образом, можно будет полностью возместить убытки. После того как мы заполучим Юго-Восточную Азию, в этом районе можно будет увеличить наши силы; тогда мы будем иметь противостояние советско-восточному европейскому блоку».

Но претензии не ограничивались азиатским регионом. Речь шла не о региональном доминировании, а именно о мировой гегемонии. Тогда же в 1960-е годы Мао пояснял: «Мы должны покорить земной шар… По-моему, важнее всего для нас – это земной шар, где мы создадим мощную державу».

Могут возразить, что маоистский Китай – это идеологически принципиально иное государство, чем Китай современный. Но обратимся к Конституции КНР. Она была принята в 1982 году, то есть в постмаоистский период. Тем не менее, в ней определенно говорится о верности Китая в будущем идеям Мао Цзедуна и Дэн Сяопина.

Говорится не о просто об утраченных исторически территориях, а о «временно утраченных». Это значит, что период их отторжения должен со временем быть завершен. Внутренняя рефлексия возвращения территорий никогда на протяжении уже ста лет не пресекалась. «Утраченные территории» Китая обозначены как китайские земли даже на уровне школьного обучения. В «утраченные территории» зачисляются: Бирма, Лаос, Вьетнам, Непал, Бутан, север Индии, Таиланд, Малайзия, Сингапур, Корея, острова Рюкю, 300 островов Южно-Китайского, Восточно-Китайского и Желтого морей, Киргизия, Южный Казахстан, афганская провинция Бадахшан, Монголия, Забайкалье и юг Дальнего Востока вплоть до Охотска. Совокупно это 10 миллионов квадратных километров. Территория КНР сегодня – 9,6 миллиона километров. Таким образом, Китайская Народная Республика — это сегодня страна, имеющая на уровне национального сознания наибольшие территориальные претензии в мире.

Существует особый китайский культурный код, игнорирование которого означало бы попадание в отношении Китая в стратегическую ловушку. Китайская культура выстраивалась без идеи Бога, вокруг которой осуществлялось культурное строительство других народов. Идея Неба – это нечто иное. Итак, имеет место культурный код, исключающий понятие Бог. Не с этим ли связан и известный практицизм, и жестокость в отношении противников и непокорных? О том, каким образом осуществлялось принуждение к покорности уйгуров, или джунгар хорошо известно. Василий Верещагин, написал свою картину «Апофеоз войны», как известно после посещения Западного Китая, мест императорских репрессий против уйгуров и дунган.

А будут ли китайцы, если дело, не дай Бог, дойдет до конфликта, иначе относиться к русским, чем относились они к уйгурам?

Исторически памятен конфликт на Даманском. Совсем недавно были опубликованы фотографии оскверненных тел советских военнослужащих, которые погибли оказавшись в руках противника. В Музее Народно-освободительной армии Китая выставлен советский трофейный танк «Т-62» доставшийся китайцам во время конфликта на Даманском. Рядом японские танки, захваченные у противника во время Второй мировой войны. После конфликта на Даманском активизировалось строительство БАМа. Это было связано не только с перспективой освоения ресурсов Дальнего Востока, но реальной военной угрозой Китая. Тогда, в период существования СССР, она была реальна. А сегодня? Китай мыслит в категориях большого времени. И в этом смысле, считать, что угроза ушла ввиду нынешнего потепления отношений Москвы и Пекина было бы заблуждением.

Китай усиливает свои позиции не только как экономический, но и глобальный идеологический игрок. Прежде, со времен Дэна Сяопина, искусственно формировалось впечатление, что КНР интересует во внешней конвертации только экономика. Сегодня Китай предъявляет миру не только дешевые товары массового потребления, но и определенный идеологический месседж. Наличие этого месседжа наглядно проиллюстрировала вначале Пекинская Олимпиады, а теперь и парад по случаю семидесятилетия окончания Второй мировой войны.

Представление о том, что Китай цивилизационно интровертен, а потому никогда не нес и не будет нести в будущем идей внешней экспансии, исторически и методологически не верно. Ни одна цивилизация не может состояться без наличия планетарного проекта. Если нет этого планетарного проекта, нет и цивилизации.

От планетарного видения Китай никогда в своей истории и не отказывался. Оно заложено традицией. Оно реализуется через школьные программы. Оно отражено и в нынешней Конституции КНР. Процитирую фрагмент, относящийся к позиционированию Китая на международной арене: «Достижения Китая в революции и строительстве неотделимы от поддержки народов мира. Будущее Китая тесно связано с будущим всего мира. Китай … решительно выступает против империализма, гегемонизма и колониализма; укрепляет сплоченность с народами различных стран мира; поддерживает справедливую борьбу угнетенных наций и развивающихся стран за завоевание и сохранение национальной независимости, за развитие национальной экономики, прилагает усилия в деле сохранения мира во всем мире и содействия прогрессу человечества».

Сменялись методы экспансии. Они могли быть на определенном этапе преимущественно экономическими. Сейчас к власти в КНР вместо группировки, которая условно именуется «шанхайский клан», пришел «пекинский клан». Для него характерна политика усиления наряду с экономической составляющей, также идеологической и военной компонент. И это, по-видимому, становится трендом.

И понятно, какие стратагемы в свете обозначенных вызовов должен принять Китай в отношении России. Китай сегодня обходит США по объемам ВВП. Каждый раз когда предпринимались попытки обойти мирового экономического лидера, случались большие войны или революции. Соответственно, и сегодня США должны сделать все, чтобы не допустить утраты экономического первенства. В Китае это тоже не могут не понимать.

Что лучше всего в этой ситуации для Китая? Найти взамен себя поединщика и подтолкнуть его к борьбе с геополитическим противником. Собственно, Китай это и делает. Поединщик был найден – Россия. Кто выиграл прежде всего от конфликта России и Запада? Конечно, Китай. Бенефициар очевиден.

Есть у Китая, безусловно, и точки уязвимости. Их достаточно много.

Во-первых, высокая степень зависимости от внешней торговли. В КНР этот показатель (экспорт плюс импорт к ВВП) выше даже чем в России. По данным за 2013 год в Российской Федерации он составлял 42 %, в КНР 47 %, тогда как в США – только 25 %.

Во-вторых, Китай имеет самую большую в мире бумажную массу золотовалютного резерва. Но золота в ЗВР КНР только 1%. Все остальное – бумага – главным образом, доллары. Есть такая точка зрения, что Китай – это вообще американский проект, созданный для сбыта избыточной долларовой массы. Об американском проекте «большого Китая» прямо писал, в частности, Збигнев Бжезинский. Зависимость от доллара в любом случае создает для КНР точка уязвимости.

В-третьих, сепаратизм китайских регионов. Обратимся к принятому в США в 1959 году, но не отмененному по сей день Закону о порабощенных нациях. Закон закладывал прежде всего деструкцию советского пространства. Но в нем был заложен и сценарий деструкции Китая. Тибет по этому закону отделяется от Китая. Закон, подчеркну еще раз, не отменен до сих пор.

В-четвертых, фактор этнических противоречий. То, что 92% населения КНР объявляются ханьцами не значит, что все они действительно таковые. Запись большинства населения в ханьчжен была проведена Мао Цзэдуном. Но по сей день сохраняется де-факто иная этническая идентичность многих номинальных хань. Как разыгрывается при желании межэтнических конфликтов хорошо известно.

В-пятых, значительные социальные диспаритеты. Сегодня, несмотря на то, что во главе Китая стоит Коммунистическая партия, он занимает второе место в списках долларовых миллиардеров в мире. Первыми идут США, вторым Китай, третьей – Россия. В Японии, говорят: да, конечно, большинство китайцев живет хуже японцев, но 200 миллионов лучше, чем японское население. Двести миллионов – это больше совокупного населения Японии. Все более возрастает ненависть одних социальных групп к другим. Особенно остро это проявилось в конфликте в Гонконге. Фактор социальных диспаритетов, как известно, везде и всегда использовался как детонатор революций.

Не исключен вариант, что США и Китай попытаются договориться и поделить мир. Пакт Молотова – Риббентропа в современной модификации может выглядеть как пакт Обамы – Си Цзиньпина. Менее всего хотелось бы в этой ситуации, чтобы Россия оказалась расходным материалом в данной конфронтации. Пока складывается впечатление, что ей эта роль расходного материала и уготавливается большими геополитическими проектировщиками.